Название: Вспышки памяти. - 2 часть
Автор: Manika~
Пейринг: АКаме
Рейтинг: PG-13, R – нечто среднее
Жанр: романтика, АУ полное ♥
От себя (вместо предисловия): смесь из школьных дорам, отец Аканиши женится на матери Каменаши и каждый из двоих достаточно взрослых парней обретает себе сводного брата (на свою голову ) (да, да, похоже на тайваньский «Дьявол за тобой», но на этом совпадения заканчиваются). Дом Аканиши – срисован с дома главгероя тайваньской «Все началось с поцелуя» (просто потому, что понравилась планировка). Сюжет написан в виде кусочков воспоминаний. Характеры и герои, не относящиеся к JE, вымышлены. Кей и Рё определены Джину, а Коки – Казуе в друзья по году рождения. И последнее, Коки я представляю несколько другим, но читала подобное мнение, и потому он здесь такой.
Ах, да, в азиатском мире, в отличие от нашего, дети поженившихся родителей – родные, то есть, как бы инцест (на всякий случай добавила).

читать дальше

Вспышка памяти.

То лето выдалось особенно жарким и удушающим. Находиться вне пределов кондиционированного помещения можно было только ночью. Старший почти все время проводил в чатах с друзьями, мечтая куда-нибудь вырваться и крайне довольный, что и Казуя сидит дома. А поздно ночью они выключали кондиционер, распахивали двери и окна, пуская живую прохладу в дом, и садились во дворике с ледяным соком или фруктовым мороженным.
- Дети, у меня для вас сюрприз! – весело объявил Нориюки как-то за ужином, торжественно оглядывая парней.
- Сюрприз? – нахмурился Джин.
Он подозревал, что за сюрприз приготовил отец – подслушал утром, но не предположил, что тот объявит о нем так быстро, хотелось успеть переговорить с Казуей перед этим.
- На следующей неделе мне надо быть по делам на Окинаве. Я тут подумал…, - мужчина помедлил для большей торжественности. – Как на счет провести нам ее всем вместе? Я снял домик, мы можем выехать в пятницу, уже завтра.
Аканиши–старший обводил взглядом парней, ища в них ту же радость, что кипела в нем.
- Па, мы…, - нечетко начал Джин, поворачиваясь к младшему и замолкая от побелевшего, почти испуганного лица Казуи. – Эй, ты… чего? Казу….
- На море? – едва слышно выдавил тот. – Домик?
- Ой, - вдруг будто вспомнил мужчина. – Простите, я как-то не подумал, но… там всего две комнаты. Надеюсь, вы не станете возражать жить в одной? Мы, конечно, можем перезвонить, изменить заказ.
- Я… не возражаю, а… ты? – Казуя медленно повернулся к Джину, и старший растерялся от странной боли, почти мольбы, на его лице.
- Нет, - качнул он головой, не отрывая глаз, у Казуи задрожали губы.
- Прошу меня извинить, - спешно вскочил он, увидев, что Джин понимает все его эмоции.
Еще раз извинившись и склонившись, младший почти бегом поднялся к себе. Оба Аканиши удивленно воззрились на Аори за объяснениями. Женщина растерянно покачала головой.
- Я не знаю. Я не понимаю почему. Мы никогда не были на море. Я думала, он обрадуется.
- Окей, родители. Па, не меняй заказ, я хочу жить с ним. В конце концов, мы оба парни, не удобно нам не будет.
Джин попытался продолжить есть, но тревога была сильнее ужина.
- Спасибо, Аори-сан, все было, как всегда, очень вкусно. Я пойду к себе, соберусь к поездке. Спасибо, и спокойной ночи. Ах, да, - парень вернулся за стаканами с соком, своим и младшего, - Отнесу. Жарко. Спокойно ночи.
- Они поговорят? – тихо спросила женщина, провожая Джина взглядом.
- Думаю, да. Мне кажется, они стали близкими друзьями.
- Иногда я чувствую, что совсем не понимаю своего мальчика, - с сожалением произнесла Аори.
- Все в порядке, - Нориюки ободряюще накрыл ее руку ладонью. – Джин тоже отстранился от меня, когда вы переехали. Теперь он все время с Казуей. И я рад, что мальчики так сблизились. Им обоим был нужен близкий друг, брат.
- Ты…, - Аори понимающе улыбнулась, - ты специально снял им одну комнату?
- Какая разница, если они все время вместе?
- Если бы у одного из нас была дочь, ты бы так не поступил.
- Конечно, нет… наверно.
* * * * *
- Казу-чан, - Джин зашел в комнату достаточно тихо, чтоб младший не услышал.
Тот вздрогнул, спешно вытирая щеки.
- Тебя стучаться не учили?
- Я стучал, - не моргнув, тут же соврал старший.
Он прошел внутрь, ставя по дороге стаканы на полку для книг, и остановился у младшего за спиной ровно на столько, чтоб его близость не казалась слишком уж неприличной, и в то же время, чтоб Казуя чувствовал его поддержку. Впрочем, в отражении в стекле на темном фоне ночи, они находились… интимно рядом.
- Ты чего? – снова, как и внизу задал вопрос Джин. Младший молчал. – Дело в Окинаве? Или в море? – снова тишина. – Я согласился, но… хочешь, не поедем?
- А ты хочешь со мной? Поехать.
- Конечно, хочу! Что за вопросы?! Эй, брат, что с тобой? Расскажи Джину. Я постараюсь помочь.
- Не чему помогать, - Казуя смотрел на отражение сводного брата в окне и качал головой. – Просто я всегда хотел поехать на море… семьей. Так, чтоб с отцом, мамой, братом или сестрой. Так, чтоб…, - парень запнулся, когда старший обхватил его поверх рук, с легкой задумчивой улыбкой опуская подбородок ему на плечо.
- Продолжай, - тихо попросил он, улыбаясь их отражениям.
- И чтоб купаться и играть в воде. Бежать вдоль прибоя. Лежать под зонтиком с холодным соком или зарываться в теплый песок. И еще фейерверки. Джин, тебе нравится пускать фейерверки?
- Я никогда не делал этого с… близким человеком, - признался старший.
- Значит, не хочешь? – вдруг пожалел о своей искренности Казуя.
- Вовсе нет! Наоборот, очень хочу!
Младший повел плечами, вынуждая Джина отпустить его, и повернулся к нему.
- Почему ты такой, Джин? Почему так странно ведешь себя со мной? Разве наши отношения – это отношения между братьями? Разве, - он посмотрел в пол, - разве они такими бывают в жизни?
- Я такой, какой есть, Казу. Я не знаю, какими бывают отношения между братьями. У меня не было такого опыта. А у тебя?
- Нет. Ни братьев, ни сестер.
- Тогда откуда ты знаешь, каким я должен быть? Может, - старший помедлил, - может, я хочу быть именно таким с тобой? И… мне нравится, какой ты.
- Я постоянно тебе мешаю, постоянно куда-то врезаюсь, в основном в тебя, - тут же уточнил он. – Я посмешище для твоих друзей и головная боль для тебя. Разве ты не должен злиться? Разве не должен раздражаться и хотеть меня поколотить? Разве не мечтаешь избавиться от меня?!
- Казу…
Старший пытался подобрать слова, чтоб объяснить этому странному и забавному младшему брату, что вовсе он не против, что тот постоянно оказывается в его руках. Что ему нравится его приставучесть, и он уже не представляет свою жизнь без него. Что последнее, что придет ему в голову, это злиться на нечто подобное, а тем более самому поднять на него руку. Но отвечать ему не пришлось потому, что появилось то самое, единственное, что злило и раздражало Джина больше всего в жизни и касалось Казуи. У того снова звонил мобильник, лежащий рядом на столе. Старший опустил глаза на засвеченный экран и имя входящего.
- Вот что меня злит и раздражает, - процедил он в лицо опешившему на странную реакцию младшему. – Вот это, - он ткнул пальцем в телефон. – Это – и злость, и раздражение, и помеха, и головная боль. От этого я мечтаю избавиться или разбить… к черту!… Ответь!
Резко развернувшись, Джин вышел из комнаты. Казуя медленно потянулся к телефону.
- Привет, Коки.
- Охайо, Каме-кун! Как прошел день? Чем занимался? Какие планы на выходные? Слушай, давай куда-нибудь съездим. Сколько можно дома сидеть?! – привычно ворвался в его жизнь несмолкаемым ураганом лучший друг.
- Ну-у, день прошел хорошо, я дочитал ту книгу. А планы…, - Казуя наконец оторвался от двери, за которой скрылся старший брат, но, посмотрев в темное окно, тут же вспомнил отражающиеся как в зеркале объятья Джина, и снова попытался найти глазами какую-нибудь нейтральную точку, не вызывающую воспоминаний о старшем, и присел на край стола. – Планы – поехать на неделю на Окинаву.
- Окинава? Вау! Класс! Слушай, только море, солнце и пляж! Мы здорово развлечемся!
- Прости, Коки. Я не с тобой еду, - перебил восторженное воодушевление друга парень.
- С подружкой?! – громким шепотом изумился тот. – Казу, ты что уже где-то подцепил себе девчонку и теперь собираешься с ней поехать развлекаться?!
- Нет, - Казуя засмеялся, ему бы никогда в голову не пришло назвать Джина, с которым он собственно и собирается ехать развлекаться, «подружкой», но он тут же успокоился. – Это семейная поездка, Коки.
- О-о…. Понятно…. С ним, да? – Казуя и раньше иногда замечал, что при разговоре о своем сводном брате его лучший друг почему-то переставал быть привычно-говорливым, и, как и странную злость Джина на звонки Коки, не понимал.
- Со всеми. Отец заказал домик на побережье.
- Ладно. Слушай, Казуя, есть идея! – снова воспрял духом Танака. – А если я приеду? Ну, мы можем немного пошариться по городу, поваляться на пляже. Эй, я же твой лучший друг, нэ?
Джин привалился к стене у приоткрытой двери. Не то, чтоб он не знал, что подслушивать не хорошо, или не доверял Казуе в чем-то. Только его странный взгляд и слезы (а не зайди Джин в комнату неслышно, то и не узнал бы о них), его покорность в своих руках и странные вопросы потом… Звонок Танаки перебил их разговор, и Джин не хотел услышать извинения и просьбу выйти. Но ему очень хотелось знать все, о чем они могут разговаривать, над чем почти постоянно смеется его младший.
- Приедешь? – услышал парень задумчивое повторение вопроса и замер.
«Приедет? Танака? К нам?! На фиг надо! Казу, а как же семья? Брат? Купаться и играть? Твои мечты? Казу, а фейерверки? Ведь ты хотел фейерверки! Со МНОЙ!!»
- Прости, Коки. Но не надо приезжать. Это действительно только семейная поездка. Мама и отец хотят. Джин меняет из-за этого планы на выходные. Ты действительно мой лучший друг, но эту неделю я проведу с ними. Прости.
- Семья – это святое, правда?
- Спасибо, что понимаешь. Созвонимся как-то, ладно? Мне надо собираться. Мы едем уже завтра, а отец только сегодня предупредил. Спокойной ночи.
- Да, пока. Удачной поездки.
- Спасибо. Ба-ай.
Джин улыбался. Глупо, довольно и широко улыбался противоположной стене, уже в который раз задаваясь вопросом, что же его так раздражает в этом Танака Коки. Почему отказ Казуи встретиться с другом делает его таким счастливым? Ведь задумай Рё или Кей приехать к нему на побережье – не стал бы отказывать, объясняя все семейной поездкой. Ну, подумаешь, - семейная поездка, с его друзьями тоже весело. Но вот единоличное владение всем вниманием младшего определенно лучше, чем делить его с Коки.
Уж он постарается сделать эту первую в жизни Казуи поездку на море незабываемой.
Стукнув для порядка, старший вернулся в комнату.
- Я… стакан забыл, вот, - Джин взял с полки стакан сока и повернулся к младшему. – Что он хотел?
- Встретиться. Я сказал, что мы едем на море.
- Хорошо, - Джин кивнул и посмотрел в сторону. - И знаешь, - нерешительно добавил он, - ты вовсе не раздражаешь. Все, что ты наговорил про меня в конце, это все не правда. Ничего подобного мне и в голову не приходило чувствовать. Я рад, что у меня появился ты. Как на счет сделать эту поездку такой же замечательной, как ты представлял?
- Правда?
Джин умудрялся сжимать губы и улыбаться одновременно. Его глаза задорно поблескивали, обещая младшему нечто грандиозное, уже полностью или еще не до конца оформившееся в сознании и воображении Джина. Казуя терялся от этого взгляда и пытался хотя бы не выглядеть на столько смущенным, как чувствовал себя, невольно улыбаясь в ответ.

Вспышка памяти_ Джин.

Окинава пьянила. Сам воздух, пропитанный океаном, наполненный восторгом и воодушевлением младшего, делал Джина самым счастливым человеком на свете… не смотря ни на что. На что, на пример? М-м-м. Ну, на пример, все те же нескончаемые звонки Танаки. Тот будто специально взялся изводить Аканиши, названивая уже дважды в день. НО! Богатое на выдумки и летние развлечения воображение Джина не оставляло Казуе больше пары минут на разговоры…. Ну и незаметно выключенный телефон давал передышку.
А еще нескончаемая энергия младшего (и откуда только берет столько?) выматывала Джина так, что едва добираясь до горизонтальной поверхности типа кровати или шезлонга, он со стоном падал, клянясь «больше никуда»», «умер здесь и сейчас», «лучше бы дома остался». НО! Подлетал Казуя, умудряясь не расплескать по дороге или, падая рядом, на него сок, щедро сдобренный кусочками льда, и протягивал ему стакан.
- Жарко? Устал? На. Джин, здесь…
Он весь светился счастьем, его на столько переполняли эмоции восхищения и удовольствия, что просто не хватало слов их высказать.
- Это просто… ЗДОРОВО! – восклицал парень, сжимая руку Джина.
И они снова куда-то шли, лезли, ныряли и закапывались. Ведь глаза младшего наполняли Джина энергией жить и находиться рядом где бы то ни было, не смотря на робкие напоминания и игнорируемые постанывания мышц.
И конечно, были ночные фейерверки… И несмело коснувшиеся его руки холодные пальцы… Робкая вопросительная улыбка… Удушающее едва сдерживаемое желание крепко обнять со спины, чтоб показать всем, что только его, только ему принадлежит… А вместо этого мягко переплетенные пальцы и украдкой брошенный взгляд на чуть поблескивающую мокрую дорожку на щеке и счастливую улыбку…. И было больно от нежности, беспросветно от безысходности. И Джин сильнее и бережнее сжимал его руку, подтягивая поближе, перехватывал другой и обнимал за плечи – в темноте при вспышках салюта, когда все смотрели в небо, было не страшно, что заметят. Страшно, что оттолкнет. Но он не отталкивал. И воздух Окинавы, сплетенный с ним, становился самым желанным на свете.

Вспышка памяти_ .

Аори обвела всех присутствующих за столом с трудом сдерживаемым счастье взглядом и со смущенной улыбкой чуть пожала руку Нориюки. Казуя молча уткнулся в тарелку. Джин посмотрел на всех и со вздохом отложил палочки.
- Ладно, родители, говорите, что собираетесь. Мы с Казу уже извелись.
Взрослые переглянулись. Казуя изумленно уставился на сводного брата. Он ведь не говорил Джину, как его беспокоит это непонятное молчание. Откуда он знает?
Старший взглянул на него, ободряюще улыбнулся и под столом прижался ногой к его ноге. Казуя сжал губы от нахлынувших эмоций, когда понял, что этот вопрос Джин задал ради него, самому Джину на него плевать.
- Дети, мы хотим сказать, - Аканиши–старший счастливо смотрел поочередно на парней и свою жену. – Скоро у вас будет братик или сестричка.
- Здорово, - почти безразлично отозвался Джин, - И как скоро?
- Через несколько месяцев, - улыбнулась Аори.
- Правда, мам?! И она уже шевелится? – Казуя воодушевленно смотрел на мать.
- Она? – родители снова переглянулись. – Мы еще не знаем, кто родится, но….
- Переезжать мы не будем, да? – снова смешался Джин, в упор глядя на отца.
- Мы могли бы…, - неуверенно начал тот.
- Зачем же. Не надо. Все привыкли к этому дому….
- Джин! – испуганным шепотом выдохнул Казуя, хватая того за руку. – Ты ведь…
Парень даже себе тогда не мог признаться, на сколько тепло и уютно ему стало от одних только перепуганных глаз позабывшего обо всем на свете, кроме него, младшего сводного брата, его отчаянно сжимавших руку Джина пальцев.
- Надеюсь, ты не будешь возражать переехать в мою комнату? – улыбнулся Джин. – Твоя меньше и солнечней. Малышу будет удобнее в ней. Если отодвинуть кресло от окна, туда углом вместится твой учебный стол. Полки…, - парень задумчиво чуть прищурился, - кое-что, чем я сейчас не пользуюсь, я могу убрать в ящик под стол, так что парочку тебе освобожу. Ну и место в шкафу как-нибудь поделим, нэ?
- Ох, Джин-кун, ты такой милый! – из-за неуравновешенного в таком состоянии настроения по щекам женщины потекли слезы. – Мы никак не могли вам сказать из-за неясности с жильем. Папа настаивал переезжать в новый дом, но тебе ведь осталось всего несколько месяцев доучиться. Да и Казую срывать снова в новую школу не хотелось, он ведь только освоился.
- Мам, правда, все в порядке. Тебе вредно волноваться. К тому же, Казу-чан еще не согласился….
- Согласен! Согласен! – криком перебил старшего младший и отчаянно смутился. – Я не хочу, чтоб брат уезжал, и я…, - Казуя решительно посмотрел на Джина. – Я очень постараюсь тебе не мешать.
Старший невольно рассмеялся.
- Чем больше ты стараешься, тем меньше именно это у тебя выходит. Не надо, - он покачал головой. – Ты мне нравишься именно таким, какой есть. Иначе, это уже будет не мой Казу-чан.
Младший восхищенно с обожанием и абсолютно счастливо смотрел на сводного брата.
- Ох, папа, они так заботятся друг о друге! – Аори снова не могла сдержать слез. – Я всегда была уверена, что нас свела судьба, чтоб наши мальчики встретились.
- Конечно, мама, я уверен в этом.
Тогда эти слова еще не вызывали пурпурный румянец на щеках. Не отражались ужасом в глазах Казуи и желанием провалиться сквозь землю. Не морозили душу и сердце в настороженном выжидании презрения и отречения. Тогда они действительно еще пока думали, что это просто братская забота друг о друге, а не желание быть ближе, быть вместе, быть частью жизни другого и не пускать в эту жизнь больше никого кроме себя.
* * * * *
- Когда хочешь переехать? – поднимаясь после ужина по ступенькам, спросил Джин.
- Хоть завтра, - весело отозвался Казуя, ожидая ответного смешка.
- Окей, - спокойно согласился старший. – Сейчас занят? Надо решить, что тебе будет нужно постоянно, я буду освобождать место.
- Эй! Правда? – растерялся Казуя.
- А чего ждать? – небрежно пожал плечами Джин.
- Мама сказала еще несколько месяцев.
- А вдруг ты храпишь?
- И не храплю я вовсе!
- Откуда ты знаешь? – лукаво улыбнулся старший. – Ты же спишь.
- Ну, тогда… ты же тоже, может быть, храпишь!
- Вот еще! Разве такой потрясающий парень, как я, может храпеть?! – возмутился Джин.
- Ха! – торжествующе фыркнул младший. – Ты, может, еще и… Стой! Джин, в твою комнату моя кровать не влезет…. Ну, совсем никак.
- У меня двуспальная, забыл?
- Ты предлагаешь…, - Джин и не предполагал, какими круглыми могут быть изумленные глаза сводного брата.
- А у тебя с этим какие-то проблемы? – хмыкнул он.
- Но ведь… это не прилично, - едва выдавил из себя Казуя.
- Ты, что, девчонка, чтоб это могло стать неприличным? – улыбнулся Джин.
- Нет, но… все-таки…
- Все-таки, ты предпочтешь, чтоб я съехал? – насмешливо выгнул бровь старший.
- Это…, - Казуя сглотнул и уставился в пол. – Это шантаж.
- Нет, - Аканиши пожал плечами. – Всего лишь твой выбор.
- Ты же знаешь, что я не хочу этого!
- Тогда успокойся. Это всего лишь место для сна. Какая разница, если бы на том самом месте стояли две кровати рядом? Что бы это изменило?
- Но все-таки…
- Слушай, не хочешь – не надо! Пару месяцев есть, я найду какое-нибудь недорогое жилье. Все равно собирался после поступления в институт…
- Что?! Ты… что собирался?!
- Да не ори ты! – Джин бросил взгляд вниз на лестницу и затащил младшего в свою комнату. – Я еще не решил, но теперь-то точно так сделаю. Куда вам в этом доме столько человек?
- Эй! Это, между прочем, твой дом!
- Наш дом, - Джин склонялся почти к самому лицу парня. – Наш. Родителей, мой, твой, ребенка этого. Ты хоть понимаешь, что теперь у нас будет настоящий общий наш с тобой родной брат или сестра?
- Конечно, понимаю! Только ты взамен на нее предлагаешь свой уход. И этого я не понимаю и никогда не пойму! Ты же… ты же обещал быть всегда со мной. Обещал же! Я поверил тебе! И ведь… знал же, что нельзя, чувствовал и не доверял. А если бы не ребенок? Когда бы ты сказал об уходе? Когда, Джин? Вот так же молчал бы, как мама, пока не осталось бы совсем мало времени? Да, Джин? Да?!
- Ш-ш-ш, - парень крепко прижал вырывающегося младшего к себе. – Ш-ш-ш. Не уйду я. Не уйду, успокойся. Ничего же еще не решено.
- Обещай, что когда решишь, мы уйдем вместе, - Казуя поднял упрямо уверенные в своей правоте лисьи глаза. – Обещай!
- О… чем ты? – опешил Джин.
- О том, что сказал. Обещай.
- Ты хоть понимаешь…
- Я все понимаю! Обещай! – стоял на своем Казуя.
Джин неожиданно рассмеялся и взъерошил волосы младшего.
- И кто кого сейчас шантажирует? Разве то, что сейчас предлагаешь мне ты, менее неприличное?
- Пусть, - нетерпеливо хмуро тряхнул головой Казуя. – Ты не ответил.
- Мы так и не решили вопрос с храпом. Казу, а если ты храпишь по ночам?
- Вот и убедишься в том, что это не так! Освобождай половину комнаты и кровати, я завтра буду готов переехать!
Младший упрямо и решительно вышел из спальни, хлопнув на последок дверью. Джин прислонился к стене, запрокидывая голову. Счастье и нежность накрывали. Тепло от его демонстративного упрямства затмевали слабый довод рассудка – Джин, он же тебе не родной брат. В глазах закона они были родственниками – братьями, и поэтому Аканиши мог быть с младшим таким… странным, даже для самого себя.

Вспышка памяти_ Казуя.

А помнишь ваши поездки в школу, Каме? Помнишь этот переполненный автобус? Как удивился и растерялся ты первый раз, когда увидел нужный вам маршрут, с каким спокойствием твой новоявленный брат шагнул к нему, а потом, обернувшись к застывшему тебе, схватил за руку, буквально втаскивая внутрь следом за собой? Ты стоял на нижней ступеньке у самой двери, а он, опираясь локтем о раму дверного окна, нависал над тобой. Это уже потом, много поездок позже, ты понял, что уже тогда он просто своей силой не давал придавить тебя к двери. Неделя, две, месяц. Так продолжалось очень долго, и ты потихоньку смелел в этом переполненном транспорте, уже не старался сжаться в маленький незаметный комочек. Ведь он был рядом. И каждое утро ты с радостным предвкушением ожидал этой поездки. Чтоб лишние полчаса находиться так близко от него.
И вдруг однажды вы оказались запихнутыми в середину автобуса. И только теперь ты понял, на сколько сильно все это время Джин оберегал тебя. Острые локти, твердые углы сумок, чей-то выпирающий зад с постоянно вибрирующим мобильником в заднем кармане узких брюк в притирку к твоему бедру, духота. Наверно, именно все это спровоцировало те странные мысли, которые холодным душем обожгли тебя, - тебе не важно. Не важно, что такая толпа. Даже хорошо, что толпа, ведь можно прижаться к Джину, не вызывая недоумения. Именно на всю эту толпу можно списать все. И ты прижимался. Молясь о том, чтоб полчаса растянулись как можно дольше, чтоб завтра вы точно также не смогли задержаться у дверей, чтоб Джин поверил лжи, что твои малиновые щеки от духоты и жары в автобусе.
Вы высыпались из автобуса на остановке и пытались отдышаться. Ты от него, от его близости. Но так ли ты точно уверен, что он не от тебя? Уверен ли ты в этом, Казуя? Сейчас уверен?
А еще через время ты заметил, что Джин больше не пытается застрять у дверей. Ты не спрашивал почему, боясь узнать ответ, да тебе и не хотелось его знать. Какая разница? Если теперь ты всякий раз был с ним. Был так близко от него, что щемило сердце. Уже не смущаясь и не краснея.
И утро…. Помнишь то утро, Казуя? Какое-то по счету, когда ты завел привычку просыпаться раньше него, чтоб просто смотреть. Смотреть, как он спит совсем близко от тебя. В такие минуты вы менялись местами. Тебе не надо было играть преувеличенно неуклюжего неумеху, а ему заботиться о тебе. Ты снова размышлял о том, чтоб прекратить эту игру. Она не удалась. Ты пытался подобным поведением вывести Джина из себя, разозлить, вынудить не быть таким… потрясающим, но на каждую твою уловку он становился еще более мягким, еще более внимательным, еще более заботливым, часто ввергая тебя самого в раздраженное состояние. «Посмотри же на меня, Джин! – хотелось крикнуть тебе. – Мне шестнадцать лет! Ты сам-то веришь, что в этом возрасте можно быть таким… кретином?!» Но ты так и не сказал этих слов. А потом от его заботы стало замирать сердце, и ты больше не стремился специально разозлить его. Ты просто действительно в его присутствии становился чуть неуклюжее, ведь, оступившись, можно было лишний раз коснуться его, схватив за руку, чтоб не упасть. И ты стал бояться, что если признаешься ему, вот тогда он действительно изменится. И сейчас ты этого не хотел. Не просто не хотел. Не хотел так сильно, что перехватывало горло и немели пальцы. А случайно вдруг вспоминая об этом, ты лихорадочно искал его глазами, чтоб увидеть его улыбку и понять, что все как прежде. Ты улыбался в ответ, радуясь, что он далеко и не видит твоих странно блестящих глаз.
То утро…. Оно было почти такое же, как и другие. Просто тогда ты осознал, что значат твои чувства. Осознал…, испугался…, обрадовался…. Твои мысли метались от панического ужаса до щемящего счастья. Хотелось выть от отчаянья и целовать его до головокружения. Впервые ваша совместно-затянувшаяся одна на двоих кровать вызывала неудобство. Но ведь он спит? Ты чуть протянул руку к его лицу и нерешительно замер. Он спит. Джин любит поспать. В его электронном будильнике забито три тайма с разницей в пять минут, да и то не всегда помогает. И сейчас слишком рано, чтоб он сам проснулся. Твоя рука еще чуть протянулась, застывая почти у самых его пухлых губ. Осторожно и бережно, боясь даже своего прерывистого дыхания, ты обвел по воздуху их контур. Мягкие, они кажутся мягкими. Какие они? Если… если что, можно притвориться, что спал, правда? Отговорка… Глупая, смешная и нелепая отговорка! Но она у тебя есть. И ты тянешься к нему, опираясь на руки. Только один…. Всего один поцелуй, и станет понятно, что ты нормальный, что тебе не нравится целоваться с парнями, пусть и такими потрясающими, заботливыми, родными и близкими, как Джин. Ты же был уверен, что случится именно это, когда тянулся к нему. Ты же так был в этом уверен, Казуя!… И так сильно ошибся.
Ведь его губы оказались действительно мягкими и удивительно податливыми, именно для твоих губ. Ты прижимался к ним, зная, что должен отклониться, что в любой момент Джин может проснуться от твоего касания, застав тебя… вот так. … И не находил сил. И только когда твоя грудь почти устроилась на плече Джина, а сам он что-то бессвязно простонал тебе в рот, ты отпрянул от него. Резко сел на краю кровати, обхватывая голову руками, почти шепча «Господи, НЕТ!» и с ужасом понимая, что все-таки «да»…
Ты сбежал в ванную и торчал под душем, пока Джин не забарабанил в дверь.
- Эй, Казу, ты там живой?! Отвечай немедленно, или я дверь выломаю!
Только сил ответить не было, голос срывался в хрип, и ты просто выключил воду.
- Давай выметайся в таком случае, ты там уже полчаса. Мне тоже, между прочем, надо.
- Да! – смог выдавить ты.
Но выходить было страшно. А вдруг он не спал? Вдруг все знает? Вдруг поймет по твоему лицу?
- Ка-азу! Совесть есть, а? – снова стукнул в дверь Джин.
От мелодичного перелива своего имени сердце ухнуло вниз. Но ты же не можешь действительно прятаться там все время?! Кое-как вытершись и спешно натянув вещи, ты зарылся лицом в пижаму, выныривая из ванной.
- В дверь не врежься! – крикнул Джин уже вдогонку одновременно со звуком щеколды за собой, прорываясь в такое нужное ему сейчас помещение.
Покидав тетради и ручки в рюкзак, ты спешно заправил кровать, стараясь не думать, что здесь вам еще проводить не одну ночь вместе, натянул пиджак и рванул на выход. Ирония судьбы, да, Казуя? Ведь именно в это мгновенье, Джин обрисовался на пороге вашей комнаты в привычном для себя утреннем полураздетом виде. И ты врезался в его еще влажную с душа голую грудь. Всего на миг, но тебе хватило времени вдохнуть его запах, почувствовать гладкую кожу под губами.
- Ну, вот, - весело отозвался старший, одной рукой легко обхватывая тебя за тонкую талию и уверенно придерживая. – Я же предупреждал «не врежься». Ну, что ты носишься, не глядя под ноги?
- Вечно я тебе мешаю, - чуть слышно отзываешься ты, пытаясь отодвинуться, но Джин, как всегда держит слишком крепко, просто раньше ты не очень это замечал.
- Глупости. Ты же мой младший братик. О ком бы мне еще заботиться, если не о тебе? Вот когда женюсь …, - наверно, тогда ты выглядел слишком ошарашенным его словами, когда с потрясением поднял на него голову. Почему бы иначе он так хохотал над тобой?
- Ох, Казу! Ох, не могу! – он смеялся долго и громко, ты успел обидеться.
Вырвался из его ослабевших рук, собираясь спуститься вниз и уехать в школу без него. Действительно. Ты же просто не думал, что он женится. Ну, тебе же за всеми твоими заморочками и казалось бы блестящим планом по заставлению вдруг обретенного сводного старшего брата психовать, даже в голову не могло прийти, что ты в него влюбишься, что при этом он, как ты и рассчитывал, считает тебя слегка недоразвитым, и вот, собирается жениться.
- Я очень рад, что тебе так весело, - мрачно сообщаешь ты, совершено не думая о своем образе и линии поведения. – Надеюсь, когда ты вспомнишь о школе, еще в нее успеешь.
- Подожди! Подожди ты! – все еще давясь смехом, Джин даже не замечает этих изменений, он привык, что ты другой. Ты сам привык, что ты другой, но сейчас слишком больно слышать его.
Уже в дверях Аканиши перехватывает тебя. Крепко прижимая к себе, он все еще пытается отдышаться от смеха.
- Просто, - громко шепчет он тебе в ухо, обдавая горячим дыханием, но едва ли замечая твою реакцию на это. – Я тут подумал, что придется мне жениться на тебе. Ни одна девушка, знаешь ли, не станет мириться с постоянным присутствием в своей жизни сразу двух мужчин, за которыми надо ухаживать, а оставить тебя без защиты я не смогу. Так что, смирись, Казуя. Когда родители станут доставать нас по поводу внуков, придется рассказать им о твоем неуемном везении вляпываться в неприятности, из-за которого у меня не может быть нормальной личной жизни для выполнения их желания.
- Ты что? – шепчешь ты так тихо, что и сам себя за колотящимся сердцем не слышишь. – Что ты сказал?
- Эй! – старший поворачивает тебя лицом к себе, все так же широко улыбаясь. – Ты что на все слова о женитьбе так реагируешь? Удивительно…
Он растерянно замолкает, глядя на навернувшиеся на твоих глазах слезы.
- Казу, - недоуменно выдыхает он, явно не зная, как себя с таким тобой вести.
Его рука тянется к твоему лицу, но ты отскакиваешь.
- Ненавижу!
Произнес ты это вслух или только прокричал мысленно? Наверно, все-таки вслух, ведь Джин дергается как от удара, меняясь в лице. Но тебя уже ничего не заботит. Ты несешься по лестнице – прочь из дома, прочь от него, прочь от его глупых, таких ранящих шуток.
- Я ушел! – кричишь ты на окрик накрывающей на стол матери, не глядя засовывая ноги в кроссовки и выскакивая за дверь.
Сейчас ты чувствуешь, что действительно ненавидишь его. Ты перебираешь в голове все его отрицательные качества, все то, что раздражает тебя в нем, на втором десятке понимая, что, не смотря на обиду, любишь всё перечисленное тобой.
Тебя не тянет в школу, не хочется в переполненный транспорт, ведь если Джин выйдет сейчас же, вы попадете на один автобус. Еще глупее брать такси или бежать всю дорогу. Но ты просто бежишь, а когда понимаешь, что уже не успеешь, машешь рукой на обочине. Ты попадаешь на территорию школы за миг до того, как захлопнутся ворота. Никогда ты не опаздывал, и дежурный учитель удивленно окликает тебя привычным вопросом «все ли в порядке». «Конечно в порядке! – хочется огрызнуться тебе. – Конечно! Я понял, что люблю парня! И этот парень – мой сводный брат! Мы живем в одной комнате и спим в одной постели! Он привычно не воспринимает меня как человека, чего я так долго добивался. И его шутки, которые раньше только раздражали меня, теперь отзываются болью в сердце. Но никогда я не смогу сказать ни ему, ни кому-то еще об этом. Так что, да! У меня все в порядке!»
- Все в порядке, - вместо всего этого негромко отвечаешь ты, кланяясь. – Спасибо за беспокойство, извините.
Ты видишь высматривающего тебя у входа непривычно взволнованного Джина и, прячась за другими учениками, обходишь школу, чтоб зайти через спортивный зал. Ты все еще слишком подавлен, чтоб встретиться с ним прямо сейчас, не уверенный в своей реакции на него, тебе все еще нужно время все обдумать. Но урок проходит за уроком, а ты так и не знаешь, что делать со всем этим. Танака дергает тебя каждую перемену, настоятельно советуя пойти в медпункт, а на большой обеденной просто хватает за руку, чтоб уволочь туда силой, но ты-то понимаешь, что совсем не болен… точнее болен, только это не лечится. И послушно плетешься следом, зная, что с Коки иногда проще согласиться, чем доказывать почему «нет».
- Могу я попросить отпустить моего брата?
Ты застываешь посреди коридора, резко вскидывая голову. Предельно вежливая до тошноты просьба, явно не предусмотренная для обращения к парню на два года младше. Но ты видишь прищуренный взгляд и вдруг осознаешь, что вопреки своему привычному спокойствию Аканиши раздражен и зол до такой степени, что может ударить. Ведь только поэтому, чтоб не доставить неприятности лучшему другу, ты выдергиваешь из его руки свою ладонь, да, Казуя? Ведь только поэтому?
- Джин, - неловко шепчешь ты, опуская голову.
- Могу я попросить впредь не ходить с моим братом за руки? – все еще сверлит твоего друга недобрым взглядом старший.
И ты искренне не понимаешь его поведения, все еще путаясь в своих чувствах.
- Аканиши-семпай, просто заставь его сходить в медпункт, - с вызовом, а может, не понимая такой странной реакции на себя, отвечает парень.
- Что-то случилось? – тут же обеспокоенно поворачивается старший к тебе с заботой в глазах.
«Случилось! Ты!» … Кажется, ты снова готов разреветься, и поэтому хмуришься и сильно сжимаешь кулаки и губы.
- Он бледный и едва живой с самого утра, - опять самовольно вмешивается Танака.
- Я сам проведу его. Спасибо, больше не стоит беспокоиться.
Ты видишь, что Джин снова едва сдерживает злость, и снова не понимаешь этого. Он берет тебя за руку. Разве это нормально, что сердце заходится стуком от его тепла? Разве можно позволить ему или Коки услышать этот стук?
- Со мной все в порядке, - упрямо настаиваешь ты, выдергивая руку. – Я же сказал – все в норме.
- Я…, - Джин вдруг нерешительно смотрит на тебя. – Твой обед, ты забыл, - вспоминает он спасительно нейтральную тему для разговора. – Мама просила отдать. И… поговорим дома, - добавляет он, склоняясь к тебе.
- Спасибо за обед, - сообщаешь ты, немедленно отклоняясь, и все-таки забирая коробку.
От всех переживаний ты совершенно не думаешь о том, каким должен быть рядом с Джином – неуклюжим и по-детски растерянным. Вместо этого ты гордо выпрямляешь спину, надменно поджимаешь губы, оглядываешься на одноклассника, полностью и окончательно игнорируя старшего брата.
- Идешь, Коки?
- Йо! – совершенно безалаберно и непочтительно взмахивает в прощании с Аканиши Танака и следует за тобой в класс.
- А классно ты его. Поругались что ли? - едва выдерживает он пару десятков метров, по-дружески обхватывая тебя за плечи.
Злость? Месть? Почему ты позволяешь ему это, превосходно зная, что Джин не спускает с вас глаз? Почему тебя совершенно не заботит рука Коки и не заходится сердце от его прикосновения? Ты ведь знаешь ответ на последний вопрос. Нэ, Каме?
- Семейное. Прости, Коки.
- Да ладно. Похоже, правда, семейное. Ты вон ожил. Ну, что, обедать?
Ты согласно хмыкаешь, а в душе и мыслях окончательно и уже навсегда поселяется Аканиши Джин и совсем тебя не радующие чувства к нему.

Вспышка памяти_ Джин.

Подперев голову рукой, Аканиши не отрывался взглядом от дерева во дворе школы, совершенно не видя его. Рё пару раз заглянул другу в лицо и стащил рол из его коробки. Джин даже не шевельнулся. Кей потянулся и тоже выглянул в окно, выяснить, что же там такое интересное. Обернувшись, он пожал плечами на вопросительный взгляд Рё – ничего там не было, ни интересного, ни какого бы то ни было другого.
- Эй, Джин, прием! – Кояма помахал перед лицом друга рукой, а Нишикидо хлопнул по плечу, вырывая из глубоких мыслей.
- Чего? – Аканиши хмуро оглядел друзей и полез было за последним кусочком в коробку. – Эй! Кто взял?! – возмутился он.
- Ты где витаешь? Кей, вон зовет к себе.
- Ага. У отца какой-то там прием, мы можем перехватить пару бутылок.
- Да? Может и не плохо, - отвлеченно отозвался парень.
- Эй, Джин, Джин, не покидай нас, - Рё снова в притворном ужасе затряс Аканиши за плечи. – Ты сегодня весь день такой. Случилось-то что?
- Да так, - задумчиво отозвался Джин, недовольно стряхивая цепкие руки. – Семейное.
- Опять брат? – участливо спросил Кояма, глазами пытаясь припечатать и успокоить Нишикидо.
- Мы… ну, поругались, наверно. И, похоже, сильно.
- Так! Это надо отметить! – жизнерадостно возвестил неугомонный Рё, потирая руки.
- Заткнись! – зашипел Кей.
- Зачем отметить? – одновременно с ним удивленно отозвался Аканиши.
- Джин, если бы у меня был такой брат, давно бы удушил! – воодушевленно объяснил Нишикидо. – А ты умудрился с ним за все это время даже не поругаться ни разу. И вот свершилось! В тебе проснулся наш привычный Аканиши Джин!
- Да не ругался я с ним, - поморщился от неприятных воспоминаний парень.
- Не понял, - растерялся Рё. – А где тогда наш милый Казу-чан? Уже звонок скоро.
- Не наш, - мгновенно вышел из себя Аканиши, недобро прищуриваясь на друга. – Не НАШ Казу-чан, а мой, ясно?!
Рё с самым невинным выражением лица вскинул руки, тут же соглашаясь. Кей опустился на стул передней парты.
- Тогда сегодня ко мне. Там все и расскажешь, нэ?
- Про МОЕГО Казу-чана, - Джин все еще пилил взглядом Рё, похоже, вообще не особо осознавая произносимые слова.
Нишикидо улыбнулся еще шире.
* * * * *
Рё лежал на ковре, рассматривая так красиво и грациозно покачивающуюся и расплывающуюся люстру над головой. Джин и Кей такими же недвижимыми фигурами растеклись по дивану рядом, свешивая ноги с разных сторон и умостившись головами на плече друг друга. Следы преступления в виде двух распитых почти без закуски бутылок вина были надежно похоронены в глубине рюкзака хозяина попойки.
- Ты, Джин, придурок, - протяжно, стараясь четко проговаривать буквы, произнес Рё после долгого молчания.
- М-м, - несогласно отозвался парень.
- Ты, блин, носишься со своим сумасшедшим братиком, как…, - Рё хихикнул, - как с девушкой.
- И не сумасшедший он совсем, - снова не согласился Джин.
- Ты слишком его опекаешь и позволяешь. Он тебе уже сел на голову, так теперь еще и руководит тобой оттуда. Кей, вон, своей Икари такого не позволяет. Так та хоть сестра родная, а этот твой – даже не брат.
- Эй! – вяло возмутился Джин. – Казуя мне брат. И ничего он не сел.
- Может, если бы он действительно был тебе братом, ты не вел бы себя как его любовник? - произнес Рё, задумчиво поворачивая к парням голову и отрывая взгляд от потолка.
- Совсем перепил что ли?! – Джин сделал попытку подняться, но, недовольно забурчав сквозь сон, Кояма хлопнул его по лбу, опуская обратно, и снова устроил голову на его плече, так и не открывая глаз. – Какой на фиг любовник?! – парень гневно уставился на друга.
- Ревнивый, Джин. Рев-ни-вый.
- Чушь! – Аканиши сжал губы и посмотрел наверх.
- Вот уверен, ты сам не понимаешь, чем так сильно тебя раздражает его друг, нэ?
- Он слишком… близко, - процедил парень. – Сегодня вообще за руку держал!
- Ты обнимаешь его на виду у всей школы.
- Я придерживаю его, чтоб не упал, - возразил Джин.
- Пока он не упадет и сам не поднимется, он не научится осторожности. Ты не сможешь быть с ним вечно.
- Кто сказал? – буркнул Аканиши.
- Вот и я тебе о том же! С братьями не остаются навечно. С любимыми – да, но не с братьями! Эй, Кей!... Джин, пихни его. Кей! Вот, ты остался бы с Икари-тян навечно?
- Я ей, к счастью, не муж, дай Бог ему здоровья и терпения с ней, - проворчал Кояма.
- Придурки вы, - Джин все-таки с трудом сел, скидывая голову друга на диван. – Мне нравится о нем заботиться.
- Заботятся о домашнем животном. А в твоем случае, ты предпочел бы поместить Каме-чан в огороженное пространство и никого к нему или его к кому-то не пускать. Ну, и как это назвать, если не любовник?
Нишикидо вдруг зашелся в истеричном хохоте. Джин, насупившись, наблюдал за ним. Кейчиро заворочался и повернулся на раздражающе громкий звук.
- Это он чего? – невнятно уточнил он, поднимая глаза на Аканиши.
Тот пожал плечами и отозвался таким тоном, будто это все объясняло:
- Придурок.
Как ни странно, но Кояму вполне устроил такой ответ, и они стали ждать, пока Нишикидо досмеется.
- До полной идиллии, вам остается только жить в одной комнате, спать в одной кровати и иногда целоваться, - наконец выдавил Рё, все еще посмеиваясь. – Я это представил и…, - вытирая проступившие от смеха слезы, он махнул рукой.
Аканиши пошел пятнами. Кейчиро покосился на него, мысленно уже представляя море крови и чей-то труп в своей комнате, даже протрезвел слегка. Что бы там ни наговорил Рё, а у Джина появился пунктик – младший сводный брат, и как бы их друг к Каменаши не относился на самом деле, но никому и никогда он не прощал даже нелестного взгляда в его сторону.
- Джин, Джин, не нервничай. Ну, перепил. Ну, бывает. Он не хотел. Ты посмотри на него, он же вообще не соображает, о чем говорит.
- Да, пошли вы!!
Парень вскочил на ноги и крепко зажмурился от вдруг дернувшейся в сторону комнаты.
- Джин! – Кей попытался схватить его за руку, но промахнулся.
- Я вам, как друзьям рассказал, посоветоваться! А вы меня уже женить на нем готовы! Да пошли вы!
Качающейся походкой Аканиши добрался до двери, выдернул из-под сумки Рё, хорошенько ее пнув, свой рюкзак и вывалился в коридор.
- Эй, Джин, такси!
- По дороге найду, - буркнул парень в ответ и направился к выходу.
* * * * *
- Много вы понимаете, - ворчал он шепотом, таращась перед собой в машине, чтоб картинки не сильно мелькали перед глазами. – Я же, действительно, хочу о нем заботиться. Что в этом плохого? Ну, что не так в наших отношениях? Он мой младший братик. Нормально, если я переживаю за него. И сегодняшние слезы… Черт! Я же никогда не видел его слез! Да и… ну что такого я сказал? То же самое, что и обычно. Я вообще не считал подобные подколки чем-то особенным. Чего ж он раньше-то не говорил, что ему неприятно. Черт, Казу, ты же… ты же не собираешься меня оттолкнуть из-за этих слов, да? – Джин нахмурился и прикусил губу.
В сознании всплыло жгучее до боли слово «ненавижу», свое отчаяние и надменный взгляд младшего, его отстраненность и безразличие. И стало страшно. На много страшнее, чем было только сегодня утром.
Машина остановилась у дома. Джин расплатился и вышел. Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул, пытаясь набраться смелости, и посмотрел на второй этаж. Окна их спальни были темными. Ну, конечно, уже почти полночь. С чего бы Казуя дожидался его прихода? Сколько раз Джин настаивал выключать свет пораньше, искренне считая, что Казу надо больше отдыхать? Он ни за что не станет будить парня сегодня, а завтра снова встанет перед самым уходом, и если Казуя опять решит ехать в школу сам, они снова не поговорят. Зачем он только согласился пойти с парнями?! Друзья называются! Еще и эти бредовые фантазии Рё! Почему, если в одной комнате и одной постели, так сразу любовники?! Джин вспомнил утренний призрак сна – теплые губы на своих губах, легкое давление, даже не тяжесть – Казу слишком худой, на своем плече, тихий вскрик – наверно, Казуя тогда проснулся. Джин лежал и глупо улыбался в потолок. Не важно, кто там ему снился, но обнаружить после пробуждения себя целующимся с братом… О! Мальчишка, наверно в шоке! А потом пришла злость. Конечно, его Казуе уже вполне могла понравиться какая-нибудь девочка, но…Почему Джин о ней не знает?! Если они во сне уже целуются, почему Джин вообще не в курсе, что Казу кто-то может нравиться на столько, чтоб такое вот снилось?! И он пошел выставлять парня из ванной комнаты.
Такси давно уехало, а Аканиши все еще не мог заставить себя войти. Он смотрел на темные окна и почему-то думал о том, что если притвориться, что он спит и самому поцеловать Казу, такое прокатит? Он поморгал и тряхнул головой. Стоп! Кажется, парни правы – они слишком много выпили, если и Рё, и самому Джину приходят в голову подобные глупости. Уже от калитки Джин увидел, что над крыльцом горит фонарь. В доме не спят. Снова накатила вина. Теперь перед кем-то из родителей. Жаль, если это Аори, она и так с малышкой целыми днями, еще и взрослого пасынка дожидаться полночи.
Джин шагнул в дом.
- Соизволили появиться, Аканиши-семпай? – холодно поинтересовался родной голос.
Парень медленно, не веря, поднял совершенно несчастные глаза. Казуя сидел на диване, закинув ногу за ногу, и, поджав губы, уничтожающе смотрел на сводного брата. На спинке дивана была сброшена шаль Аори, а на столике перед парнем лежала книжка.

Вспышка памяти.

Джин не знал, что Казуя весь вечер пытался ее читать, но даже та страница, что он осилил, так и не отложилась в сознании. Он не знал, что начиная с девяти вечера, Казуя просидел на крыльце, поджидая его. Ждать было долго, неизвестно и страшно. Он сжимал в руках мобильник, ожидая хотя бы звонка, кутался в шаль и клялся, что никогда, НИКОГДА не будет ругаться с Джином. Только бы с ним ничего не случилось! Только бы вернулся живой и невредимый! Только бы вернулся! Звонили родители, сказать, что добрались хорошо, что еда в холодильнике, а они с Айей вернутся через пару дней. Звонил Коки, но Казуя мягко ответил, что не может долго говорить, ожидая звонка родителей. Звонила Кай, уточняя, пойдет ли он на ее день рожденье. Звонили одноклассники, что-то спрашивая про уравнения и формулы… Черт! Один этот придурок не звонил, хотя сам сказал, что они поговорят дома!
У забора остановилась машина, хлопнула дверца, и Казуя бросился внутрь. Еще не хватало, чтоб Джин увидел, что он его ждет! Хотя, конечно, хотелось рвануть к калитке, втащить его внутрь, и крепко вцепиться, обнимая и обещая вслух то, что стояло мýкой в голове.
Джин все не шел. Казуя уже начал сомневаться, что это вообще он приезжал, когда замок в доме все-таки открылся.
- Соизволили появиться, Аканиши-семпай? – скрывая за почти забытой с ним надменностью и неприветливостью отчаянное беспокойство, уточнил он, цепким взглядом прищуренных глаз пристально изучая сводного брата на предмет каких-нибудь повреждений.
Джин поднял на него голову. Это не было изумлением и растерянностью утра, это не было беспокойством и заботой дня. Это была самая настоящая боль и несчастье. Что-то все-таки случилось!
- Казу? – тихий несчастный голос подтвердил его мысли.
- Джин, - парень почти сразу оказался рядом и отшатнулся, - Ты пил?! Джин, как ты мог? Где и с кем? Зачем?!
Старший продолжал несчастно смотреть на него, и волнение взяло верх, Каменаши шагнул ближе, вглядываясь в такие непривычные, но родные глаза.
– Что, Джин? Что случилось?
- Казу, - еще тише и несчастнее прошептал тот.
- Что случилось, Джин?
Пальцы уже самостоятельно ощупывали руки, плечи, грудь, лицо.
- Говори же! Не молчи! Джин! – паника грозила захлестнуть с головой, тем более, что руки повреждений не находили.
Еще раз выдохнув его имя, старший подался ближе и стиснул в крепких объятьях. Казуя вздрогнул, но не двинулся с места. Если Джину так будет спокойнее, если его неприятности можно решить, и помочь он может именно этой близостью, то пусть. Он даст ее Джину, что бы сам не чувствовал. Как бы больно не было потом, пусть сейчас будет так. Несмело приподняв руки, младший опасливо положил их Джину на спину, тоже как бы обнимая. Аканиши сжал его сильнее, глубже зарываясь носом в волосы.
- Что случилось, Джин? – тихо позвал парень.
- Прости меня, ладно?
- Простить? – удивился Казуя.
- Да. Прости, я никогда не задумывался, что мои слова могут причинить тебе боль. Я такой эгоистичный придурок. Ты всегда такой нежный и внимательный со мной, а я веду себя, будто мне всего этого не надо. Но это не так! Правда, Казу! Мне все это очень надо! И ты нужен! И черт с ними, теми девчонками, что тебе нравятся! Ведь ты мой брат! Правда, Казу? И ты больше не становись опять таким, ладно? Мне совсем не нравится, какой ты стал сегодня! Я не буду шутить над тобой. Не вовремя, да? Тебя что-то волновало и беспокоило, а я не увидел. Прости, Казу. Стань снова прежним. Прошу тебя. Станешь? Обещаешь, что станешь прежним? – Аканиши отклонился, заглядывая в лицо младшему.
У Казуи не было сил ему отказать. Будет тяжело. Он понимал, что если Джин и дальше будет вести себя, как обычно, если Каменаши не сможет держать его на расстоянии, ему будет очень тяжело находиться рядом, не выдавая своих чувств. Но для того, чтоб не видеть этой обреченности на лице, этого умоляюще несчастного взгляда, он готов терпеть. Сколько хватит сил и выдержки. Потому, что если… нет, когда он сорвется и признается старшему, между ними будет окончательно все кончено.
- Хорошо, Джин, - тихо и почти спокойно произнес парень. – Все будет как прежде. Пошли спать, поздно уже.
- Правда? Ты, правда, меня прощаешь?
- Да. Пойдем.
Каменаши выпутался из объятий и выключил фонарь над крыльцом и свет в гостиной.

Вспышка памяти_ через несколько лет.

Вечер был катастрофически и полностью испорчен. И снова из-за младшего! Какая может быть личная жизнь, если это уже пятая девушка, с которой пытается встречаться Джин за последний год и нарывается на подобное обращение Казуи?! А ведь он просил быть с Каной повежливее. И в итоге? От оскала, который младший, видимо, решил выдавать за улыбку, спина холодела даже у самого Джина, что уж говорить о девушке. А язвительным и ироничным словесным выпадкам в ее сторону позавидовал бы и Рё.
И теперь, вместо мирного ужина, спокойного вечернего просмотра фильма и уютной кровати на двоих Джин провожает Кану домой, уже не представляя, как еще можно извиниться, и что лучше – не разговаривать с Казуей или проще придушить.

- Прости, Кана-тян.
- Ничего. Все в порядке. Он просто ревнует, - девушка примирительно и успокаивающе улыбнулась.
- Ревнует? – замер Джин.
- Почти всю жизнь ты принадлежал только ему, ты заботился и любил только его и вашу сестру, а теперь вдруг появляется кто-то еще. Конечно, ему это не нравится. Я понимаю. Я подожду, пока он привыкнет. Все в порядке, - девушка пару раз кивала в подтверждение своих слов. – Увидимся в понедельник на работе. И пожалуйста, не ругай его, он только разозлится. Объясни, что ты всегда останешься его братом, часть твоего сердца будет всегда принадлежать только ему, вашей сестре и родителям. Просто в твоей жизни появился еще один человек, о ком ты будешь заботиться.
- Увидимся, Кана-тян. Прости, что вот так изменились планы.
- Я рада, что познакомилась с твоим братом. Похоже, он действительно тебя любит. Я пошла.
- До встречи.
Девушка говорила и понятия не имела, каким шоком были для Джина ее слова. Просто, не то, чтобы он скрывал от Каны что-то, но как-то так получилось, что девушка не знала о том, что Казуя Джину не родной, а сводный брат. И получалось… ее слова явились откровением для эмоционального спокойствия Аканиши.
Кана помахала рукой и вошла в дом, а Джин в глубокой задумчивости отправился обратно в квартиру, которую уже полтора года снимал вместе с Казуей.
Неуклюжий, приставуче упрямый, молчаливая тень при других и навязчиво болтливый наедине, такой разный между наигранной ролью любящего брата и прорывающейся настоящей нежной привязанностью. Джин сам не ожидал, что так быстро привыкнет к этому. Что ему станет приятно заботиться об этом мальчишке, что когда Казуи вдруг не будет оказываться рядом, он будет волноваться и переживать.
«Часть твоего сердца всегда будет принадлежать ему» … Увы…. Ему принадлежит все сердце Джина. Немного сестре и родителям, но большая часть, совсем другая любовь – Казуе.
И как теперь с этим жить? Как находиться с ним рядом, чтоб он ничего не заметил? Ведь теперь не только Джин касается Казуи, но и тот часто это делает. Часто вечером, перед телевизором, Казуя укладывается головой ему на колени, и Джин точно уверен, что уже через минуту парень спит, но никогда добровольно не уходит к себе, пока Джин не ложится. И у него никогда не было сил или желания настоять на своем и отправить Казую в постель. Разве это любовь брата? Он должен заботиться о младшем, думать о его здоровье. А сам попускает подобные глупости потому, что…. Потому, что в своем эгоизме ему нравится эта близость, этот уют, это умиротворение в доме. Ему нравится будто бы машинально перебирать волосы Казуи, пропуская летящий шелк сквозь пальцы, упиваясь этими ощущениями. Нравится при этом прикрывать глаза, откидываясь на спинку дивана. Сколько раз он так засыпал, не думая об удобстве их обоих. А на утро Казуя сонно и тяжело поднимался с его затекших ног, щурясь и протирая глаза.
- Был неинтересный фильм, что ты заснул?
Джин кивал, глядя в сторону и преувеличенно сосредоточенно разминая ноги. Не стоило говорить, что он даже названия его не помнит.
Так что же это за братская любовь такая? Или уже не братская? А если Кана права? Боже, неужели и Казуя…? Но как же тогда им дальше жить вместе?
Однако собственное смущение разогрело праведный гнев на младшего.
- Что это было, Казуя?! Отвечай, к чему была эта глупость! – с порога возмутился Джин, стаскивая кроссовки.
Каменаши сердито смотрел в сторону и сжимал губы, сидя на диване перед включенным телевизором.
- Я к тебе обращаюсь! Отвечай!
Злясь больше на себя за то, что хочется не ругаться с Казуей, а сесть рядом, притянуть к себе сердитого парня, взъерошить волосы и шепотом, целуя висок, просить успокоиться.
- Да, глупость! Глупость считать…!
Казуя вскочил и осекся, прикушивая губу и явно что-то недоговаривая. Джина весьма интересовало не договоренное, особенно видя, как при этом мучительно исказилось лицо парня.
- Ну, как? Проводил Кану-тян? Поцеловал на прощанье? – язвительно выплюнул он в продолжение, все еще хмурясь, будто у него что-то болело.
- Казуя, мы оба взрослые люди, правда? – Джин не переставал думать о словах девушки и, злиться на отчаяние любимого брата не хватало сил. Он вообще никогда не умел на него злиться дольше нескольких минут. – Это нормально, что у меня появилась девушка. Я буду рад, когда появится у тебя. – Точно рад? Джин не был уверен, что не станет вести себя с ней точно так же, как этим вечером вел себя Каменаши, но старался себя в этом убедить, – Да. Ведь то, что у меня есть Кана, не меняет моей любви к тебе.
- Любви? – Казуя захохотал. – Что у тебя может быть за любовь ко мне, если есть ОНА?!
- Не сердись, ладно? – не уверенный позволит ли парень, Джин приблизился и обнял его.
Казуя дернулся было оттолкнуть, но тут же прижался к нему, крепко обхватывая за пояс.
- Тебя я люблю совсем иначе, - прошептал Аканиши.
Пришло ли время признаний? Он не знал, но в голове упорно стоял клубок красных ниток и запутанные в них пальцы Казуи, безуспешно пытавшегося связать ему шарф на Рождество.
- Ты моя…, - едва не озвучил Джин это видение.
- Иначе? – Каменаши вскинул голову, отпуская его и не отводя глаз. – Ты не представляешь, на сколько иначе, - решительно или отчаянно закончил он, приподнимаясь на носки и утыкаясь губами в губы старшего.
«Прости!» Казуя вытаращенными глазами смотрел на потрясенного Джина, медленно отступая. «Прости! Я не хотел!» Как мало слов, которые надо сказать, чтоб все стало опять как за пару минут до этого. Совсем чуть-чуть, и отчаянно-глупый поступок перестанет так действовать на парня перед ним. Еще один малюсенький шажок. «Я не хотел». Ложь во спасение. Спасение того хрупкого и максимально возможного в их ситуации мира для них двоих, который давал ему Джин и без которого Казуя даже не мыслил своей жизни. Но заставить себя произнести эти слова Казуя не мог.
Он сбежал в свою комнату, захлопнул дверь и привалился к ней. Он все, все, все разрушил! Джин теперь ненавидит его. И правильно делает! Он и сам себя готов ненавидеть.
- Открой! – Аканиши дергал дверь и стучал, но Казуя только сильнее прижимался к ней, мотая головой с зажмуренными глазами, будто Джин мог это видеть. – Открой, говорю!
- Нет! Ты меня побьешь. Не открою!
- Дурак, я же не договорил! Не побью! Открывай!
- И про нее я тоже не хочу больше слышать!... Не хочу!
- Обещаю, это и не про нее! Про тебя!
- Что ты меня ненавидишь и хочешь, чтоб я вернулся к родителям? Я это и так знаю и не вернусь!
- Казуя, открой! Мужчина ты или трус?!
Парень дернулся, распахивая глаза. Джин не часто говорил с ним таким тоном. Только если действительно сердился.
– Значит, поцеловать меня тебе хватило смелости?! А получиться ответ – нет?! Ну, и как мне относиться к подобному человеку?
Натянутый, как струна, и напряженный до предела, Казуя заставил себя потянуть дверь в сторону и упрямо встретить неизвестность. Сжатые губы и кулаки, решительно вскинутая голова и расширенные зрачки, парень был готов принять любую реакцию старшего на необдуманный поступок, но извиняться за него он не станет.
- Давай, я все-таки договорю, что собирался. А потом отвечу на то, что ты сделал. Да?
Казуя молча смотрел на него. Джин ждал.
- А может… сразу? – наконец отозвался младший.
- Не, - Аканиши качнул головой. – С начала слова. Хочешь знать, о чем я думал?
В этот раз на много решительнее и быстрее Каменаши отрицательно затряс головой.
- Ну, я все равно скажу. О нитках на тот шарф, который ты пытался вязать.
- Э? – вытаращился на него парень.
- Помнишь, как ты запутался в тех нитках?
- Скорее их перепутал, и у меня ничего не вышло с шарфом, - явно ничего не понимая, отозвался Казуя.
- Знаешь, кто ты для меня? Моя кизуна.
От неожиданного признания, Каменаши едва не уселся на пол.
- А теперь ответ на твой поцелуй. Ты меня не спрашивал, но надеюсь, сам возражать не будешь.
Аккуратно, но крепко взяв парня за плечи, Джин склонился к нему, целуя. В этот раз поцелуй был настоящий, медленный, ласкающий, не украденный тайком и не отчаянный. Они оба наслаждались им, впитывая теплоту второго дыхания, и все отступало за пределы сознания, кроме них двоих.
Той же ночью они стали любовниками, осторожно пробуя, как будут жить дальше. Смогут ли скрывать от окружающих, а главное своих собственных родителей уже переступленную черту.
Отношения с Каной Джин постепенно сводил на нет, объясняя Казуе, что не может сразу бросить девушку, особенно без внятных объяснений.
Тогда была очень важная ступень в их жизни, чтоб помнить о ней.

последняя "вспышка" в комментах