Автор: Manika~
Пейринг: АКаме
Рейтинг: NC-17 местами
Жанр: ангст (если получилось), романтика.
Предупреждение: в 1 главе есть насилие, может быть неприятным.
От себя: Прочитала запоем In His Care (автор идеи и мира оригинала: blue_orbs) в русском переводе по 10.2 главу....
глава 5
* * * * * Глава 5 * * * * *
«Он стоял на холме над могилой брата. По небу неслись тяжелые грозовые облака, порывы ледяного ветра обнажали дерево, усыпая жухлую траву на неухоженной могиле, четкий круг солнца изредка проглядывал за серой пеленой. Все было безрадостным, как и его мысли. Брат… - предатель, ступивший под знамя чужого клана, от которого отреклась его собственная семья? Или человек, дороже которого у него почти никого не было в этом мире? Кто может теперь дать ответ, если неопровержимые факты говорят первое, а сердце – орган, который должен всего лишь перекачивать по телу кровь – говорит обратное? Отец будет им недоволен, если узнает о его сомнениях. Он не должен находиться здесь. Но вот уже месяц каждую неделю он снова и снова приходит на могилу, пытаясь найти ответ. Тревожное чувство чего-то забытого, но очень важного заставляет его приходить и искать ответы, осторожно спрашивать и угадывать в словах скрытый смысл, нечто недосказанное человеком. Факты… факты… их слишком много, чтоб не верить им! И все же…. Брат, тот брат, которого он знал, не был человеком, который мог предать семью. Семья была для него всем, он в любой момент без раздумий мог отдать за нее свою жизнь. А теперь он лежит в этой земле, отдав жизнь за чужих. Не правильно.
С абсолютно непроницаемым лицом, скрывая в глубине сознания все тревожащие его мысли, он стоял на холме над неухоженной могилой, извиняясь за то, что не может ее убрать, иначе о его приходе станет известно, а пока этого нельзя допустить. Неясная тень какого-то забытого, но не выполненного обещания терзает его. Все свои обещания он выполнял. Все помнил и обязательно выполнял. Что же он забыл? Что и кому он мог обещать? Брату. Это было обещание брату, иначе не приходил бы он сюда. Что-то очень важное, иначе не пытался бы противиться реальности.
Пять лет назад. Пять лет назад он в последний раз видел брата, уходящего на войну. Пять лет назад в похожий дождливый день они стояли во дворе, и брат, склоняясь к его лицу, брал с него обещание… Он прикрыл глаза, вызывая память того дня. Ледяной ветер, капли срывающегося дождя, залетающие под крышу.
- Обещай мне. Обещай мне, брат, что всегда будешь верить в меня. Обещай, что не примешь в свое сердце, если узнаешь неприятные новости обо мне. Чтобы ни сказали, какие бы доказательства не привели, верь, я всегда до последней капли крови буду защищать наш клан, нашу семью. Чтобы я ни делал, где бы ни был, первыми в моем сознании и моих действиях будет забота и защита семьи.
- Да, брат, я знаю, брат. Зачем говорить мне то, что я знал всегда?
- Может случиться так, что придет плохое известие. Все поверят в него. В том мире я хочу быть уверен, что хотя бы ты не поверишь.
- Не говори так, брат! Ты вернешься живой! Я буду верить и ждать тебя живым!
- Обещай, что не поверишь, если скажут, что я предал семью, что она мне не нужна и подобное.
- Конечно, не поверю, иначе не стал бы ты сейчас брать с меня это обещание…»
Каменаши дернулся, вскидывая голову от книги. Обещание… обещание…, то самое, как у героя книги смутное тревожащее чувство данного, но не выполненного, забытого обещания терзала и его. Он перечитывал это место в книге снова и снова, пока не заставил себя вспомнить. Джин! «Обещай, что не поверишь, если я когда-нибудь скажу, что ты мне не нужен, что я устал от тебя, ну и все такое» А он… забыл. Как мог забыть то свое обещание? Зачем-то же Джин оттолкнул его, зачем-то же заставил пообещать еще тогда. И его договоренность с Уэдой. И их отношения без насилия. И все еще защита Аканиши. И его все такие же странные взгляды. И то, что у него не живет очередной красивый мальчик. И его слова тем днем, когда сорвался, «не могу выкинуть тебя из головы, не могу окончательно отпустить». … Как мог Казуя забыть и не замечать все это? И… кольцо, все еще кольцо на пальце, на которое Каменаши упорно таращится каждый раз, как видит Джина, надеясь… и каждый раз одергивая себя, что оно для Аканиши ничего не значит, ничего из того, что дорого и ценно для самого Каме. Как верить или не верить этому всему?
- Я спрошу у Джина. Будь, что будет, что угодно, пусть хоть убьет, но я спрошу и перестану надеяться.
Каменаши отложил книгу и поднялся. Где может быть сейчас Аканиши? Где угодно. Тогда… с начала – его камера.
Странно заходить. Будто пытаешься вернуться домой. После того, как Казуя ушел отсюда с вещами, он больше к ней не приближался. Даже если все собирались у лидера что-то обсудить, Каменаши ждал в соседней камере.
Аканиши лежал на своей койке и, казалось, спал, закрыв сгибом локтя глаза от дневного света.
Как его позвать? Как все? Вежливо? Или по имени, как он просил?
- Джи-ин.
- Да, Казу? – с мягкой полуулыбкой отозвался Аканиши.
Парень растерянно уставился на него. Показалось, да? Да? Нерешительно шагнув в глубину камеры, Каменаши снова еще тише позвал Аканиши.
- Джи-ин.
- Ну, что, Казу? Говори, - голос еще ласковее и нежнее, но лидер так и не убрал руку.
Каме почувствовал, как задрожали губы, руки, коленки, сердце. Казалось, задрожал он весь, но каждый орган чувствовался отдельно. Ведь второй раз ослышаться он не мог. Нежность и тепло в голосе, мягкие бархатные, ласкающие интонации Аканиши не могли предназначаться человеку, которого если уж не ненавидишь, то к которому равнодушен, тому, кого тот сейчас называл по имени. Маленький шажок навстречу. Еще один. И еще. В широко открытых глазах стояли слезы недоверия и надежды.
- Ты что-то хочешь? – еще мягче улыбнулся Аканиши.
Снова несколько несмелых шагов в полном молчании. Джин все так же не смотрел на Казую, и тот не знал, что и думать. Не имеет же Аканиши привычки таким голосом говорить с сокамерниками своих парней? На оборот, его тон сейчас так похож на их общение наедине всего каких-то два месяца назад. Будто окунаешься в память того года, который они были вместе. Тепло, спокойно, надежно и… нестерпимо больно. Каменаши попытался сжать губы, но они дрожали так сильно, что мало слушались. И дышалось с трудом. Последние шажки. Каме очень медленно поднял напряженную до предела, чтоб не дрожала, руку и вцепился в бортик койки Аканиши. Имя застыло на губах судорожным вздохом.
- Ну, что ты, малыш? – шире улыбнулся Джин. – Хочешь что-то спросить или попросить? Говори, Казу-тян. Все, что угодно. Ну?
Аканиши повернулся, убирая руку и открывая на парня глаза. Та же нежность, та же любовь, то же доверие, та же ласка и забота. Все то, что было в Аканиши до их расставания. Все то, что любил в нем Казуя. То самое, особенное отношение, которое он проявлял к парню наедине в их камере. Тогда еще их общей камере. Все те эмоции, которые были в голосе, теперь Каменаши видел в глазах, на лице Джина. Бывшего Джина. Его собственного Джина. Что же…. Что же он…. Зачем же….
Казуя сильнее сжал губы. Глаза Аканиши медленно расширились, разом возвращая из сна в реальность, осознавая настоящее в призме слез парня.
- Каме!
Выброшенная рука словила пустоту. Каменаши успел увидеть прояснение и отпрянул в сторону. Ложь… солгал… опять солгал…
- Зачем?
Он не ждал ответа и не хотел его слышать. Отшатнувшись еще на шаг, Казуя выбежал. Камеры западного крыла, заключенные, занятые своими делами и разговорами, все проносилось мимо его сознания. В голове стояли только ласковые глаза Джина, звучал его мягкий голос. Часто дыша, он продолжал задыхаться, только наглатываясь кислорода, от которого кружилась голова. Вылетев на площадку, куда сходили коридоры, он врезался в перила, цепляясь за них, как за спасательный круг. Зачем? Зачем солгал? Зачем заставил уйти? Почему сам не может смириться с собственным решением? Зачем заставил Казую пообещать ему еще тогда? Зачем просил быть любовником потом? Зачем… зачем… зачем?...
Все эти вопросы Каме задавал сам себе, не уверенный, что любой ответ Аканиши ему понравился бы. Но только… он виноват, что забыл свое обещание. Он не должен был уходить от Джина. Пусть его отдали Тацуе. Он должен был напомнить Аканиши свое обещание еще тогда. Джин не забыл о нем, он помнит, в нем все еще есть, скрытое где-то внутри него, чувство к Казуе. А если…. Каменаши несмело обернулся к западному коридору. За слова и взгляд Джина сейчас, парень простил ему все, и снова надавило отчаяние разлуки. Его не преследовали, но он хотел бы, чтоб Аканиши вернул его себе, решил за него, как правильно и должно быть.
Странное появление Казуи, не такой уж неизвестной фигуры в тюремном мире, не прошло без внимания. На него оглядывались с явным интересом и тут же принимались живо обсуждать варианты, предлагать идеи, воображение людей заработало в полную меру.
ТТУН, искренне уверенные, что Джин сейчас где-то за пределами их крыла, а потому совершенно не волнуясь за оставленного в камере Каменаши наедине с книжкой, спокойно обсуждали очередную легкую стычку – скорее демонстрацию силы и тоже заинтересовались оживленно загудевшими новостями. Джунно и Коки проследили направленные в одну точку взгляды.
- Каме, - выдохнули они, одновременно кидаясь к лестнице.
- Ксо! – Тацуя и Мару поспешили следом.
Даже среди них четверых имеющий право только Тацуя обхватил Казую за плечи, крепко прижимая к себе.
- Дыши, - тихо командовал он в ухо Каме. – Дыши медленно. Размеренно. Успокойся. Я здесь. Мы все здесь. Что? Кто? Аканиши? Опять?
- Я…, - пересохшими губами бормотал парень. – Я… я был у него. Ходил к нему.
- Свихнулся?! – не выдержал Тацуя, резко отстраняя Казую и сильно встряхивая.
- Эй! – вмешался Танака, поглядывая на разве что не в лицо лезущих любопытных, и похлопывая Уэду по плечу. – Успокойся сам, хорошо? Давайте, парни, отойдем в тихое местечко.
Тацуя крепко сжал губы, чтоб снова не наговорить лишнего. Собственнически и сильно прижимая Каменаши к своему боку, он потащил его вслед за Мару вниз по лестнице. Возвращаться в камеры Танака предусмотрительно, до выяснения всех подробностей, не рекомендовал.
В одной из пустых мастерских Уэда со все еще злостью толкнул Каменаши на стул и подступил ближе.
- Какого хера ты ходил к нему? Повторенья захотелось?!
- Нет, нет, - Казуя потряс головой. – Я просто… просто вспомнил. Я обещал ему.
- Обещал? – заинтересовался Танака. – Что?
- А главное когда?! – язвительно заметил Уэда.
- Давно. Очень. Обещал, что не поверю… что нужен ему… Он… он сейчас так смотрел… так говорил… будто я прав, - Каменаши сбивался от все еще тяжелого дыхания и хаотичных мыслей, роящихся в голове.
Он сам не понимал, чему верить, где правда. Он совсем ничего не понимал. И не знал, как вести себя дальше. Лучше бы, конечно, поговорить с Уэдой наедине. За это время он научился ему доверять, но Танака и Накамару вовсе не собирались пропускать такие интересные события.
- Я хочу к нему, - наконец, прошептал он и поднял голову к Тацуе, - отпусти меня. Пожалуйста. Отпусти.
- Забудь, - резко отмахнулся Уэда, нервно вышагивая по комнате.
Коки и Юичи со смешками переглянулись. Джунно и Казуя изумленно вытаращились на старшего.
- По-почему? – несчастно выдохнул Каме.
- Потому, что он к тебе не вернется! Не возьмет назад! Никогда! Так что забудь!
- Ты же говорил, что Джин…, - вмешался Тагучи, тоже не понимая странной реакции любовника.
- И что?! – огрызнулся обычно уравновешенный Уэда, перебивая едва не прозвучавшие слова и совершенно неожиданно для окружающих срываясь на крик. – Да, говорил! И да, это правда! Но что это меняет?! Вот скажи мне, что это изменило?! Насилие над ним?! – парень кивнул на застывшего Каме. – Или…, - Тацуя шумно выдохнул и посмотрел в сторону. – Не важно, - уже спокойно сообщил он. – В общем, никуда я тебя не отпущу. А Джин… попросит тебя обратно, тогда пойдешь, - решил он.
- Только ж он не попросит, - иронично-язвительно напомнил Коки прописные истины.
Уэда бросил на него мрачный взгляд. Конечно, не попросит. Но так Каме хоть надеяться будет. Из них всех что только его беспокоит душевное состояние мальчишки? Только он помнит, в каком виде они нашли тогда Каме после Аканиши? Казуя сам-то помнит свою истерику в ту ночь, когда пришел в их камеру? Об этом всем кто-то еще кроме Тацуи помнит? Или только он?
- Если попросит, … отпустишь? – Каменаши доверчиво и напряженно смотрел на Уэду.
- Да, - твердо решился парень.
Аканиши не переступит себя. Если он, дико мучаясь, все-таки решился подложить Каме под Тацую по совершенно идиотской причине, то, что бы там ни случилось сейчас в его камере, он никогда не попросит мальчишку обратно, не зная о том, что был у него единственным. А он об этом не узнает. Уэда был решительно настроен сохранить такую мелочь от лидера в тайне, пока Каменаши не покинет это место. И сейчас он думал в первую очередь о безопасности самого Каме, а не о терзаниях Джина или смачной теме для обсуждения остальных.
И Казуя действительно стал надеяться, с каждым проходящим днем все больше не уверенный, что те слова и тот взгляд Джина ему не привиделись.
Да и сам Аканиши считал, что те несколько минут, когда Каменаши добровольно пришел к нему в камеру, звал по имени и смотрел влюблено-умоляющими со слезами глазами, ему на самом деле приснились. Ведь у Каме с Тат-чаном ничего не изменилось. Уэда по-прежнему всюду и всегда таскал его с собой, постоянно держал за руку, приобнимал за плечи, что-то частенько нашептывал в ухо… Раздражает!
Но наверно, не так уж и сильно, раз он перестал кидаться на людей. Привык? К такому разве можно привыкнуть? Можно смириться и держать себя в руках, видя настойчивые прижимания другого к твоему любимому? Пусть и близкого друга. Особенно, близкого друга, с которым связано слишком много воспоминаний, на которого рука не поднимется. Только это и держит. А был бы кто другой?... Убил бы на хрен! Растерзал бы…! От бессилия сжимались кулаки, и плыло сознание. Остался только сладкий сон, в котором его Казу звал его по имени, был совсем рядом, простил за все ошибки Джина, безмолвно одними глазами умоляя вернуть себе, надеясь на это возвращение.
- Слышь, Коки, а ведь Каме-тян оказался прав.
- Прав?
- Ну, да. Помнишь, он предлагал себя поговорить с Джином. Лидер ведь успокоился после их разговора. Когда это его вообще разговоры с красивыми мальчиками успокаивали? А тут…
- Мару, нас сколько не было? Ты правда считаешь, что у них сейчас ничего не произошло?
- Эй, Джин никогда не забирал никого у своих. Это его принцип.
- Ха! С каких пор наш Каме-тян подпадает под принципы Аканиши?
* * * * *
- Тат-чан, там снег идет. Пойдем, посмотрим! Ну, пожалуйста!
- Казу-тян, ты что снега не видел?
- Видел. Но он всегда такой разный. И редко здесь бывает. Пожалуйста!
- Ладно тебе ломаться, Уэда, - Аканиши не сдерживая улыбку, наблюдал за Казуей. В эти минуты тот был таким милым и воодушевленно – невинным, что вызывал только удушающую нежность. – Морозный воздух в небольших количествах даже полезен для здоровья. Пойдешь со мной, Каме-тян?
- Да? Правда? Ты хочешь пойти?
- С тобой, конечно.
- Здорово!
Вряд ли Каменаши задумывался о том, что его счастливо сияющие сейчас глаза вызывают в Джине щемящее чувство ностальгии по времени, когда они были вместе, что никого кроме них двоих на площадке не будет. Он радовался и предвкушал, как запрокинет голову к небу и будет щуриться на падающие на лицо холодные звездочки. А вот Уэда очень даже задумывался об их прогулке наедине. И то, что его план так и не выполнился, тоже не очень радовало. Хотя, ну чего еще требовалось Аканиши?! Ревность была и есть. Срыв был. Нежность…, ну, вот она! Глупая счастливая улыбка на губах и в глазах Джина, не отрывающийся от Казуи взгляд. Ксо! Чтоб тебя!
- Ты прав, лидер, - Коки подпихнул Юичи локтем и оскалился в улыбке. – Морозный воздух – это здорово. Мы тоже подышим.
- И вовсе не обязательно, - Джин многозначительно уставился на Танаку.
- Обязательно – обязательно, - подхватил Джунно. – Правда, Тат-чан? Скажи, Каме-кун, ты играешь в снежки? Там же еще, наверно, не успели убрать выпавший снег.
- О, правда! Здорово!
Тацуя ухмыльнулся в сторону.
- А я почему-то считал вас взрослыми людьми. С чего бы это?
Джин коварно улыбнулся, поглядывая на Уэду.
- Предлагаю, если снег все-таки не убрали, накормить им Тат-чана.
- Как в младшей школе?! – изумился Каменаши.
Аканиши посмотрел ему в глаза, продолжая широко улыбаться. Со стороны так явно читалось их заговорческое единение, что было понятно: любой на их пути – лишний.
Едва позавтракав, все отправились на площадку для прогулок, благо связи Аканиши позволяли подобный самостоятельный выбор режима жизни. Уже у дверей из зала-столовой их пересек Накаджима. Совершенно неожиданно для парней он прильнул к Джину, обвивая его локоть руками и слишком игриво и довольно заглядывая в лицо.
- Джи-ин, ты ведь придешь и сегодня, да? – протянул он громким шепотом, явно рассчитанным на то, чтоб его услышали и остальные.
Каменаши от неожиданности уставился на него, бездумно вцепляясь в запястье Уэды. «И… сегодня? Уже было вчера и… сколько угодно еще?» Будто бы небрежно чуть качнув головой, Юто бросил победный взгляд на побледневшего парня. «Точно змея», - мрачно и неприязненно подумал Тацуя, притягивая Каме к себе, обнимая и успокаивающе поглаживая плечо.
Джунно недоуменно переводил взгляд с лидера на остальных парней, искренне не понимая, почему и как у Аканиши появился другой мальчик вместо Каме, но при этом тот не сказал его охранять и присматривать, как делал всегда до этого. Мару и Коки уже собирались засыпать Джина вопросами по тому же поводу, с такой же искренностью веря в то, что Каме уже окончательно перешел к Тацуе. Сам же Уэда никаких вопросов задавать не собирался. Он хотел придушить кого-нибудь из этой парочки. И так как с Аканиши он мог сотворить подобное разве что в мечтах, вариантов не оставалось. Каменаши сник, в раз становясь совершенно хрупким, несчастным и ранимым. У него был вид побитого брошенного котенка. Сейчас, наверно, даже Ямашита приласкал бы его и больше не тронул.
- Ш-ш-ш, - уже совсем не на публику, Тацуя обнял Каме, поглаживая спину и тихо выговаривая в самое ухо. – Ты ведь знал, что так и случится однажды, нэ? Ты же сильный. Ты справишься. Ты со мной. Мы даже не знали об… этом. Подожди немного, все прояснится. Слышишь?
Казуя отрывисто кивал, пряча глаза ото всех, но те снова и снова как магнитом притягивались к лицу Джина. Аканиши кривил губы, будто бы выжидал чего-то, а может, размышлял. Наконец, бросив уже пятый взгляд назад на своих парней, он злобно сжал губы и напрягся. Пренебрежительно стряхнув руки парня с локтя, он смерил его раздраженным взглядом.
- Слушай, крошка. Запомни на все время, пока ты здесь. Если я иногда пользуюсь тобой, это вовсе не означает, что ты имеешь права на что-то еще, кроме позволения раздвигать передо мной ноги. Ясно? И только посмей еще раз сделать нечто подобное, как сейчас, или назвать меня по имени, вряд ли следующую ночь ты проведешь в своей камере или вообще в моем крыле.
- Ты…, - Юто широко открытыми глазами испуганно смотрел на Аканиши. – Это угроза?
- Без разницы, - дернул тот плечом. – Просто прими к сведению. Это единственное предупреждение. Второй ошибки не будет. Идем, парни.
Коки и Мару скрывали усмешки, последовав за лидером. Уэда потянул Казую. Джунно чуть извиняюще глянул на растерянного и изумленно - застывшего мальчишку и замкнул ряд.
- И прекрати его облапывать на виду у всех! – через пару шагов прорычал Аканиши, едва сдерживаясь, чтоб силой не отцепить Тацую от своего Каме. – Раздражает!
- Ага – ага, - чересчур довольно прокомментировал Танака. – Мы все заметили. Расскажешь нам, чего ты с той игрушкой связался?
- Не ваше дело, - буркнул Джин.
- Ну, дело-то, может, и не наше. Только не боишься, что его захочет и поимеет кто-то еще без нашего ведома?
- Без разницы. Удачно ему кончить.
- Гру-убо, - протянул Юичи. – Ну, нам легче, нэ? Нам и с Каме-тян хорошо.
- То есть «нам»? – Джин развернулся, настороженно и подозрительно оглядывая парней. – То есть «НАМ»?! – повысив голос, раздраженней и нетерпеливее повторил он.
- То есть МЫ с ним хорошо проводим время. И размениваться на кого-то еще не хочется. Нэ, Каме-тян? – ухмыльнулся Коки.
- Уэда, это ведь не то, о чем я думаю? – прищурился на парня Джин. – И отцепись от него, в конце – концов!
- Джин, если ты не забыл, Каме-тян теперь со мной. ТОЛЬКО со МНОЙ. Так что не нервничай.
«Успокоишься тут», - скрипнул зубами Аканиши на такую отповедь и молча пошел дальше.
Правда, на улице развлекались только Танака и Накамару, забрасывая Джунно снежками. Тацуя прикрывал ладонью расползающуюся по лицу улыбку, глядя на это ребячество. Джин виновато посматривал на поникшего Казую, проклиная Накаджиму. А ведь еще пару минут назад он так светился в предвкушении этой прогулки. Аканиши протянул ладонь, задумчиво наблюдая, как крупные снежинки падают на теплую кожу и оставляют маленькие водяные холмики.
- Спасибо тебе.
Аканиши вздрогнул от прозвучавшего рядом тихого голоса и удивленно посмотрел на незаметно приблизившегося и впервые со времени их расставания добровольно заговорившего с ним Каменаши.
- За то, что уговорил их сюда прийти. Смотри, как им хорошо.
- Я не хотел, чтоб сюда шли они. Я собирался побыть здесь с тобой вдво...
- Накаджима, он… красивый, - спешно перебил его Казуя, глядя все так же в сторону.
- Казу,…
- Я пойду. Тат-чан не любит, если я говорю с тобой.
- Да когда мы вообще…!
Каме вскинул голову, и Аканиши осекся под умоляющим и наполненным болью взглядом. «Я помню, ты не любишь разговоров». «Почему теперь я с тобой даже поговорить не могу?!»
* * * * *
Обед почти закончился, когда к столику АТТУН подошел охранник.
- Каменаши Казуя? – уточнил он, глядя на парня.
- Да, - тот кивнул, почему-то напрягаясь и настораживаясь.
- На выход, - качнул охранник головой, считая это достаточным для немедленного выполнения.
Казуя бросил затравленный взгляд на Тацую, явно мешкая. Тут же вспомнились чьи-то давнишние слова по поводу пристрастий начальника тюрьмы. Да и вообще, мало ли что и для чего он вдруг мог понадобиться неизвестно кому, кстати.
- Зачем? – вдруг вмешался Аканиши, как обычно наблюдая за парнем и не меньше него настораживаясь на этот внезапный вызов.
- Адвокат пришел, - небрежно отозвался охранник. – Двигай давай.
- Иди, - шепнул Уэда, дождавшись легкого разрешающего кивка Джина. – Все в порядке. Мы бы знали. Иди.
Каменаши заставил себя довериться связям и осведомленности АТТУН и медленно вылез из-за стола.
* * * * *
Дверь открылась, запуская Каменаши обратно в зал-столовую, и захлопнулась за его спиной уже не таким похоронным лязгом, как полтора года назад. Сейчас Каме был счастлив. Амнистия. При пересмотре его дела, ему сократили срок тюремного заключения, заменив временем с запретом на использование компьютерной техники. За хорошее поведение. Ну, да, ТТУН его близко к заварушкам не пускали. Джин вообще пресекал любые, даже начинающиеся конфликты с его присутствием, неизменно участвуя в них сам.
Так что, наверно, от неожиданности этого замечательного известия, да, скорее всего именно поэтому, он попросил адвоката разрешения остаться до завтра здесь. О чем он только думал?! Ну, конечно же, совсем не о том, что адвокату пришлось бы ехать обратно в город за подписанным решением суда и сегодня же забирать его. И, конечно же не о том, что ничего страшного не случится, если его семья не увидит его еще один день. И уж вовсе не о своем желании поскорее убраться из этого места. Он думал о Джине. Об Аканише Джине, благодаря которому сейчас он освобождается на полгода раньше. Благодаря которому он не пошел по рукам любого пожелавшего, а принадлежал ему одному… причем почти добровольно с самого начала, но кто будет вспоминать такую мелочь. Он думал о том, что если уйдет уже сегодня, а Аканиши вдруг неизвестно где пропадает до ночи тоже именно сегодня, он даже не сможет сказать ему спасибо. Не важно, что Джину его спасибо не нужно. И еще не сможет напомнить об обещании, которое выполнил. Хотя, наверно, Аканиши уже и сам о нем не помнит. И еще… он так надеялся, что Тацуя не откажет ему в одной маленькой просьбе. Совсем – совсем несущественной, но Казуя очень хочет ее исполнения.
И поэтому он сказал адвокату не волноваться из-за отсутствия бумаг, что он вполне может подождать до завтра, ничего страшного. Но большое спасибо за такое хорошее известие и заботу о его деле.
Казуя шел по залу и коридору западного крыла, не в состоянии сдержать широкую улыбку. Большой улей тюрьмы, наверняка, уже был в курсе причины этой улыбки. Так хотелось сразу пойти к Джину, рассказать об освобождении. Но он не мог. Джину, наверняка, все равно, останется он здесь еще на полгода или нет. А вот остальные обязательно порадуются за него. Последние метры до камеры Каменаши бежал.
- Тат-чан! – парень схватился за решетку, тормозя на входе. – Тат-чан, я освобождаюсь! Адвокат сказал, что завтра привезет решение суда, я завтра ухожу отсюда!
- Я рад, - широко улыбнулся на счастье на лице парня Уэда. – Тебе действительно здесь не место.
- Я тоже рад! Просто не могу успокоиться. Не верится!
- Хорошее поведение, да?
- Тат-чан, как же я вам благодарен! – Каменаши от переизбытка чувств, уже почти не задумываясь, сделал несколько шагов к сокамернику и схватил его за руки. – Ведь это вы! Вы и он! Благодаря вам…!
Уэда тепло рассмеялся.
- Видя тебя таким счастливым, я снова поступил бы так же.
Аканиши прижимался спиной к решетке своей камеры, прислушиваясь к разговору. Можно было просто подойти, поздравить. Но маленький эгоистичный чертик собственника Аканиши не хотел, чтоб Казуя уходил. Не хотел, чтоб так радовался возможности лишить Джина хотя бы стороннему наблюдению за собой. Не хотел его отпускать. Хотел и дальше заботиться. Хотел видеть рядом. Как он будет там, на воле один? Он же даже защитить себя не может! Любой обидит. И еще эти НЬЮС должны будут освободиться на две месяца раньше.
- Тат-чан, сделаешь кое-что для меня? Пожалуйста!
Уэда нахмурился на умоляющий тон, ему это не понравится, вот сразу ясно, что не понравится. Аканиши вцепился в решетку, напрягаясь.
- Что ты хочешь? – вопреки предчувствиям улыбнулся старший.
- Отпусти меня к нему на эту ночь, - почти неслышно прошептал Каменаши, опуская голову.
Уэда глянул в сторону соседней камеры. Глупо переспрашивать к кому. Еще глупее препятствовать этому. Тем более последняя ночь. Что бы ни сделал Джин, для мальчишки это все равно будет лучше и легче пережить чем, если под утро сюда заявятся НЬЮС и выкрадут его на пару часов. А эти могут, тем более, что им уже, наверно, известно об освобождении.
- Пожалуйста, Тат-чан! Я тебя очень прошу!
- Ты уверен, Каме-тян? Ты ведь вовсе не обязан. Ты, правда, хочешь этого? – обтекаемые слова, Уэда мысленно улыбался тому, как их воспримет явно слышащий их Джин.
- Да, - решительно кивнул Каменаши. – Да, я уверен. Я, правда, этого хочу.
- Что ж. Хорошо. Я согласен.
Легкие спешные шаги по коридору. Тацуя успел притянуть Каме к себе, обнимая и поглаживая спину, улыбнувшись вслед больному взгляду удаляющегося лидера. «Ох, не то ты слышал и видел, Джин. Не того боишься. Хотел бы я видеть твое лицо, когда закроется дверь твоей камеры этой ночью. И уже не он будет в ловушке, а ты сам, лидер».
- Только сделаешь все в точности, как я скажу, договорились? Иначе ничего не будет, - покачал головой Уэда, отстраняясь от парня.
- Сделаю, - покивал Каменаши. – Думаешь, он не станет возражать?
- Он? Возражать? – невольно усмехнулся наивному вопросу Тацуя. – У него выбора и времени не останется возразить.
* * * * *
Аканиши тянул до последнего свое возвращение в камеру. Он даже серьезно задумался провести эту ночь у кого-то другого. Ведь помнить умоляющие слова Казуи «Пожалуйста, Тат-чан, я тебя очень прошу» и превосходно знать, чем они будут заниматься после этих слов, было выше его сил. Всего лишь ночь. Осталось пережить всего лишь эту ночь. Рядом с ним, но так бесконечно далеко. А завтра он проводит его с остальными до дверей к охраннику и пожелает больше никогда не пересекаться. Уже завтра Каме-тян, наконец, будет свободен, будет недоступен для него…, защищен обещаниями Такки и Тсубасы, которые получил для него сегодня Джин.
Проходя мимо соседней со своей камерой, Аканиши заставил себя смотреть в другую сторону. Он упрямый, сильный и выдержанный,… но не идеальный! И решетки еще не закрыты! И он почти готов сорваться снова – выставить Уэду или вытащить Казую к себе и если не надругаться, то не позволить это сделать другому хотя бы сегодня.
Его сокамерник уже спал, увернувшись с головой в одеяло, и Джин, чтоб не поддаться искушению и вернуться на пару метров назад по коридору, захлопнул за собой дверь, почти тут же пожалев об этом. Но дело сделано. Надо просто побыстрее заснуть, думать о другом…, пойти что ли завтра на Ямапи оторваться? Во всяком случае, больше шансов, что не забью до смерти, если вдруг забудусь… Ага, а потом ТаккиТсу станут в позу и не станут помогать.
Аканиши забрался на свою койку и отвернулся к стене, закрывая глаза. Он думал о Казуе, когда тот еще был с ним, когда совсем недавно он так сияющее бесстрашно смотрел на него, как расстроился из-за Накаджимы. Он уже почти видел картинки, когда его тронули за плечо, вырывая из так призываемого сна.
- Джунно, спи, ладно? Пока я не нарушил еще одно обещание Тацуе и не трахнул тебя, как он сейчас… имеет моего Каме, - раздраженно отозвался Аканиши, дергая плечом, не уверенный, что выполнит свою угрозу, если Тагучи все-таки решит продолжить доставать его.
От неожиданной фразы Каменаши окатила изморозь, тонкими иголочками пробегая по спине и заставляя поежиться. «Моего?!» Губы невольно растянулись в широкой улыбке.
- Еще одно обещание, Джин? – тихо отозвался парень. – Какое же ты уже нарушил?
Аканиши на мгновенье застыл, распахивая глаза, а потом, извернувшись всем телом, уставился на Казую.
- Ты? – неверяще переспросил он у фигуры у своей койки, прекрасно помня, как потянувшись как-то раньше вот в точно такой же ситуации, словил только воздух.
- Почему же Тацуя имеет твоего Каме? – вновь спросил Казуя. – Почему твоего?
- Потому что Каменаши Казуя принадлежит Аканиши Джину, пока тот его хочет, и он находится под его защитой, - пристально глядя в глаза парню, произнес Джин.
Это звучало как обещание или заклинание, и Казуя прикусил губу. Последняя ночь. Сегодня было можно все. И Каме прекрасно понимал это, прося Тацую отпустить его. Но совсем не ожидал от Джина подобных почти признаний, в которые так хотелось верить хотя бы в эту ночь.
Он упустил момент, когда Джин неуловимым движением тигра в прыжке приземлился перед ним, только ощутил сильные руки, вцепившиеся в его плечи и тут же припечатавшие его лопатками к верхней койке.
- Ты что творишь? Что ты здесь делаешь? – Аканиши бросил почти затравленный взгляд на запертую дверь, жалея и дико радуясь, что Каме здесь и принадлежит ему хотя бы до утра, в эту последнюю ночь здесь.
- Я просил Тацую провести эту ночь с тобой, - Каменаши не был уверен, что честные ответы на такие прямые вопросы порадуют Джина, но лучше уж знать о своих неприятностях сразу. – Ты не думай, я не прошу о чем-то таком или еще чего, или стану мешать тебе спать, или на что-то рассчитываю. Я не скажу больше ни слова, не потревожу. Я просто хотел, чтоб ты знал, что здесь сегодня я, а не Джунно. Я знаю, что не спросил тебя раньше, но ты бы не разрешил, а я просто хотел побыть ближе к тебе. Я не должен был, прости. Но… когда адвокат сказал, что я освобождаюсь, что еще до ночи он может вернуться с документами, а я ведь… я ведь так и не сказал тебе тогда, что помню о своем обещании не верить тебе, если ты оттолкнешь меня. И я… я попросил его приехать завтра. Ведь… так не правильно, выполнить обещание и не сказать об этом. Я подумал, ты должен знать… Прости меня. Прости, Аканиши.
Парень покачал головой и с силой прижал его к себе, прикрывая от боли вперемешку с мучительным наслаждением глаза.
- Никогда не зови меня Аканиши. Слышишь, Казу, никогда. Для тебя я всегда буду только «Джин», – он дождался легкого кивка в свое плечо и продолжил, - Ты… ты должен был освободиться еще сегодня? Я правильно понял?
- Да.
Джину показалось, что стало нечем дышать.
- И… я правильно понял, что когда ты тогда в камере просил Уэду, это было именно твое присутствие здесь?
- Да. Когда я приходил прошлый раз сказать, что вспомнил, и мы так и не поговорили, я тоже его просил. Но он ответил, что отпустит, только если ты попросишь. А ты… ты так странно отвечал, но не попросил.
- Зачем же ты просил сейчас? Мы же оба знаем, что произойдет дальше. Зачем Тат-чан отпустил, если и ему это превосходно известно?
В руках Джина было так привычно, так тепло и уютно, так невероятно правильно и надежно, что Казуя забыл обо всем, кроме дыхания в висок и почти незаметных прикосновений губ.
- Может потому, что я принадлежу Аканиши Джину?
- Ты принадлежал Уэде.
- Никогда, - с улыбкой качнул головой Каме. – Мы играли, чтоб все остальные в это верили и не трогали меня. Принадлежу я только Аканиши Джину.
Вот теперь стало окончательно невозможно вдохнуть.
- Правда? – все еще пытался выжить, заставляя себя глотать кислород, Джин.
Казуя завозился, поглубже устраиваясь в его руках, и кивнул.
* * * * *
- Шиге, тащи сюда свою задницу, я что, должен все сам делать?
- Кояма, я вообще-то тоже здесь.
- Если Пи не получит мальчишку в том виде, каком мы вытащим его сейчас из постели, Кусано, я не ручаюсь за твою жизнь вообще.
- Эй, парни, вы бы еще громче разговаривали в западном крыле, и тогда я не поручусь за все наши жизни. Черт, какого мы вообще поперлись сюда? Пусть бы сам Ямапи и добывал его.
- Ага. Ему скажи. Ну, вот, кажется эта.
- Слушай, Кояма, ты не ошибся? Это… это не Каме.
- Я и сам вижу, что Джунно. Подождите, вот Уэда. И Каме-тян должен быть с ним, а Джунно у Аканиши, правильно?
Тагучи пошевелился на свистящий шепот ни свет ни заря над головой и открыл глаза, даже не успев удивиться присутствию НЬЮСовцев в своей камере.
- Привет, - совершенно спокойно произнес он, разглядывая растерянные лица.
- А Каме-тян где? – не нашел ничего лучше как задать ему вопрос Шиге.
- С Джином, - не менее невозмутимо отозвался Тагучи, будто это и так было понятно.
- Ясно, - кивнул парень в ответ и посмотрел на своих.
Джунно сел, и троица настороженно отступила к двери.
- Мы догадывались, что Ямашита придумает что-то подобное.
- Да. Не предусмотрели, что и у вас иногда извилины работают.
Продолжая говорить, непрошеные гости отступали за пределы камеры. Теперь и думать нечего доставить Каменаши к Пи. Мало того, что Тагучи проснулся, а значит, едва они повернут не в ту сторону, разбудит остальных, так еще и добровольно рыпаться в камеру Аканиши никому из них и в голову не могло прийти. Это вон Пи, может и пошел бы, а они даже втроем не станут.
Джунно глазами проводил НЬЮС и тут же вскочил с койки.
- Тат-чан, - затряс он парня за плечо. – Тат-чан, просыпайся же.
- Тебе чего? – сонно поморщился Уэда.
- НЬЮС были сейчас здесь. Искали Каме.
- Ну, и хорошо, что не нашли, - спокойно отмахнулся парень, отворачиваясь. – Уверен, к Джину они не сунутся. И уж тем более не смогут незаметно вытащить Каме из его рук.
- Почему ты думаешь, что они спали вместе?
- Я не думаю, - совсем сонно произнес Тацуя, натягивая одеяло повыше. – Я знаю. У меня еще полчаса, а ночью я не выспался. И, между прочим, ты виноват. Не кипятись по пустякам.
* * * * *
Проснулся Казуя от обволакивающего запаха еды. Ну, вот, выработанные за полтора года привычки подвели – он поспал завтрак. Только вместо того, чтоб спешно натянуть на себя вещи, ополоснуть лицо и попытаться успеть хоть к окончанию трапезы, парень потянулся в постели, закидывая руки за голову. Не страшно, что не поел. У него на это весьма веская причина. Потрясающая ночь вылилась в не менее потрясающий день – он покидает это место. Интересно, что сделает Джин? Согласится встретиться как-нибудь там, на воле?... Нет. Каменаши потряс головой и сел. Стоп. Какая встреча? Он нормальный, здоровый парень. И там, на воле, он собирается забыть все, что было у него здесь с Аканиши, разве нет? Он собирается, как послушный заботливый сын однажды привести в дом родителей свою невесту, потом завести с ней детей – внуков своих родителей, правильно? Он собирается найти приличную работу и стать таким же, как остальные. Какой может быть Джин?! Каким краем в его планы нормального среднего японца могут вписаться такие вот ненормальные, не принятые в обществе отношения между двумя парнями?! Он что, свихнулся?! … Или немного не так. Зачем там, на воле ОН будет нужен Джину? Разве сможет он оказаться для Аканиши лучше, чем любая смазливая девчонка?
Настроение медленно и уверенно портилось. Черт!
Одеваясь, умываясь, собирая постельные принадлежности и просто не спеша расхаживая по камере, Каменаши пытался думать о хорошем. Ну, вот например, это последние несколько часом в тюрьме, нэ? Уже следующую ночь он будет находиться у себя (ладно, у родителей) дома и спокойно спать на мягкой постели, нэ? Не думая… Та-ак! Опять Джин! Не будет больше Джина! Никогда! Просто забудь об этом человеке! … Не будет… Че-ерт, не будет! Казуя чуть не до крови прикусил губу, чтоб не взвыть. Еще не ушел, а уже скучает. Да сколько же можно завтракать?!
- Привет.
- Привет, Каме-тян.
Каменаши дернулся на прозвучавшие от дверей камеры голоса. ТТУН приветливо улыбались. Аканиши с ними не было.
- А где…, - Казуя смутился и закашлялся. – Привет.
- Его нет, у него какие-то дела, - широко улыбаясь, сообщил Коки. – А вот тебе уже пора. Пришли. Мы проведем тебя.
- Дела? – растерялся Казуя.
Он как-то… как-то совсем не думал, что вообще больше не увидит Аканиши. Пусть глупо, пусть бы тот рассмеялся в ответ, но так он даже пригласить его не сможет к себе. Неужели что-то на столько срочное, что даже не увидится с ним на прощанье? Ведь… все. Больше никогда. Он… вообще нужен был Аканиши на эту ночь? Он, а не послушная кукла для секса?
- Понимаю, - выдавил парень, забирая стопку вещей и белья, и растянул губы в улыбке, - Он говорил, я забыл, - бодро соврал он. – Спасибо. Спасибо за все, что вы сделали, что заботились обо мне. Большое спасибо. Еще полминуты, и я буду готов.
Каменаши метнул взгляд по комнате и, сообразив кое-что, бросился к раковине. Джин просто смоет его слова, когда появится в камере, но не оставить ему сообщение Каме не мог.
- Все, - сообщил он, возвращаясь к ожидающим его парням. – Ах, да. Вы… это… ну… я бы не возражал, если бы вы как-нибудь, если захотите, приехали ко мне в гости. Я вам очень благодарен, и если я смогу что-нибудь сделать для вас, только дайте знать. Что угодно.
- Что угодно? – протянул Танака с пошловатой ухмылкой, обхватывая Казую за плечи, за что немедленно получил тычок от Мару и убрал руки. – Я так понимаю, не «что угодно»? Или, не для всех «что угодно»?
- Не для тебя точно, - оборвал его Юичи.
Коки покривился в его сторону и снова посмотрел на Каме. Парень засмеялся.
- Мне будет вас не хватать, - вырвалось у него и пришлось сильно зажмуриться, чтоб хоть немного скрыть смущение. – У меня никогда не было таких друзей. Надо же, даже не думал полтора года назад, когда пришел сюда, что теперь мне не захочется уходить.
- Так оставайся, - воодушевленно хмыкнул Танака.
Все засмеялись.
В отличие от Аканиши НЬЮС пришли попрощаться. Когда парни появились на площадке второго этажа, те как раз дожидались их.
- Покидаешь нас, Каме-тян? – как-то совсем непривычно по-доброму улыбался Ямашита. – Почему же так скоро?
ТТУН настороженно застыли. У этих хватит ума в последний момент устроить потасовку и враз оборвать Каменаши досрочное освобождение. И ладно бы только это. Джин неизвестно где. Ямапи может силой увести мальчишку.
Однако в отличие от своих спутников, Казуя так же тепло ответил на улыбку.
- Суд пересмотрел дело. У меня амнистия.
- Где же твой последний любовник? Даже не пришел проводить?
- У него дела, - Каменаши умел верить в то, что говорил. – Мы уже попрощались. – Парень снова улыбнулся и вдруг осознал вопрос, - Но как вы…
- Очень невежливо, Каме-тян, не предупреждать о смене жилья, - в своей привычной пошловатой манере ухмыльнулся Кусано. – А мы приходили к тебе утром в гости. Хотели пригласить к себе…, а тебя нет, - преувеличенно разочарованно сообщил он.
- Но я был в соседней камере, - не совсем понял намеков Каменаши.
- Они приходили на рассвете, едва открыли решетки, - пояснил ему на ухо Джунно.
- И вовсе не чайку попить хотели, - критически добавил Танака, сверля соперников взглядом.
Ямашита не отрывался от Каменаши, казалось, его вообще не волновали разговоры вокруг себя. Казуя вопросительно склонил голову.
- Что-то не так, Ямашита-сан?
Томохиза хмыкнул.
- Почему ты не выполняешь свои обещания, Каме-тян?
- Обещания? Какие? – удивился парень.
- Ведь ты мне кое-что обещал. Помнишь?
Каменаши чуть нахмурился, пытаясь вспомнить.
Был единственный раз, когда они разговаривали с Ямашитой кроме того дня в начале заключения, когда Казуя по ошибке забрел в восточное крыло и наткнулся на НЬЮС. Где-то в середине осени. К тому времени Каменаши уже давно мучился странным поведением сокамерника, переживал, волновался, иногда отчаивался и совершенно ничего не понимал. А зная, каким обычно бывал Аканиши, был почти уверен, что они очень скоро расстанутся. Он стоял у дверей спортивного зала, дожидаясь ТТУН и привычно погруженный в собственные мысли достаточно глубоко, чтоб никого и ничего вокруг себя не замечать.
- Почему наш котенок без охраны?
Ямашита притормозил в шаге от него и склонил голову. В тот раз и лидер НЬЮС почему-то был один.
- Они сейчас выйдут, - спокойно и все еще не выныривая из задумчивости, отозвался Казуя.
- Так у нас есть немного времени провести его вместе? – Ямапи скользнул к парню, упираясь локтем в стену совсем рядом с плечом Каме.
Он ожидал, что мальчишка отпрянет, сожмется, испугается. Он был на столько уверен в подобной реакции на себя, что очень сильно удивился, не получив желаемое. Даже стало интересно.
- О чем задумался, котенок? – совершенно обнаглев и все еще пытаясь добиться желаемой реакции, Ямашита пальцами второй руки провел по щеке парня.
Каменаши вздохнул, переводя взгляд с одной точки стены коридора, куда смотрел до этого, в другую не менее пустынную, но не отклонился. Томохиза еще увлечённей вскинул бровь. Ему начинало это нравиться. Воодушевленно искривив губы, Ямапи склонился к уху парня, пока не решив, сделать ему что-то или сказать.
- Я совершенно его не понимаю, - со следующим вздохом вдруг признался Каменаши.
Ямашита чуть отклонился, удивленно заглядывая в лицо парня.
- Джина, что ли? Да он совершенно простой. Чего там понимать? Эй, котенок, перестань хмуриться, - палец Ямапи по-хозяйски уткнулся в складку между бровями Казуи, разглаживая ее. – Если надумаешь оставить его, ты всегда знаешь, где меня найти, - снова ухмыльнулся Томохиза, вновь возвращая руку на его скулу. Ну, это-то напоминание должно же как-то насторожить мальчишку, да? – Всегда буду тебе рад. В любое время.
Каменаши продолжал молчать и не двигаться.
- Оставить? – задумчиво повторил он, когда Ямапи уже и не ожидал от него ответа, а его рука тем временем безнаказанно и увлеченно переместилась исследовать одну за другой пуговички на рубашке. – Оставить, значит…
Он покусал губу и вдруг, фокусируя взгляд на Ямашите, внимательно посмотрел тому в глаза, будто обволакивая гипнозом.
- Может быть, - тихо добавил он, для закрепления в Пи эффекта статуи. – Очень может быть, - повторил он, глубоко вздохнул и, не разрывая взгляд, склонил голову, будто сейчас не его выбирали, а он присматривался. – И наверно,… даже… очень скоро, - раздельно добавил он, отрываясь от стены.
Спокойно обойдя застывшего Ямашиту, Каменаши ушел. А Пи весь день проходил под впечатлением этой странной встречи, все больше и больше уверяясь, что, что бы там ни было, а получить Каме все-таки надо. Пусть даже на одну ночь. Ну, так, чтоб увериться, что он не сошел с ума, а все происходящее ему привиделось.
И он совершенно не ожидал, что выполнив обещание «оставить», Каме вдруг задержится у Уэды и все еще в западном крыле. Но прекрасно понимал Кояму, с придыханием рассказывающего об устроенном на виду у всех представлении Каме и Тацуи, жалея, что сам этого не видел. Правда, после того утра у него было достаточно времени и поводов насмотреться на подобное. Как и на Аканиши, делающего то же самое.
- Но я тогда не давал никаких обещаний, - с улыбкой покачал головой Казуя. – Мы поговорили.
- Когда это вы говорили? – озвучил Танака удивление всех остальных.
- Ну, было как-то, - Каменаши отвел взгляд и улыбнулся чуть сильнее, вспоминая, все только хлопали глазами. – Ты тогда снова предложил перейти к тебе. Я разве что-то пообещал?
- Ты сказал «может быть».
Вот оно что. Его церберы даже не знают, что слегка проморгали.
- Может быть, - легко согласился Каменаши, чуть прикусил губу и как-то неожиданно для всех подался почти вплотную к Ямапи, заглядывая в глаза и чуть склоняя голову. – Но ведь, может быть, и нет?
«Наверно, я все-таки свихнулся, - почти спокойно подумал Томохиза, не отрываясь от обволакивающего плена. – Но я понимаю Аканиши. Смотрел бы Каме-тян вот так на меня всегда, тоже убил бы любого».
Среагировал только Уэда, обхватывая Казую за талию и оттаскивая назад. НЬЮС замерли, пораженные не меньше своего лидера. Наверно, это был единственный раз, когда они не сразу ответили.
ТТУН тоже не представляли, что на это говорить, а потому просто сделали вид, что вообще-то ничего особенного, требующего обсуждения, и не произошло.
Каменаши искал глазами Джина, все еще надеясь хотя бы издали увидеть его. Но бесполезно. Аканиши не было видно. И он не знал, действительно ли какое-то неотложное дело помешало Джину его проводить. Или никакого дела не было, как и самому Аканиши плевать на него.
Из коридора южного крыла Джин неотрывно следил за своим мальчиком в окружении своих парней, собирающимся покидать тюрьму и его. Завидев, как НЬЮС пересекают путь, он едва не объявился, но решил немного выждать. Парни будут наготове, превосходно зная, чем подобная встреча может обернуться для Каменаши. За головами он не видел всего, но по вытянутым лицам своих догадывался, что что-то происходит. Впрочем, уже скоро, оставив НЬЮС в каком-то странном заторможенном состоянии, ТТУН с Казуей спускались по лестнице.
Никакого дела у него не было, но и легко идти сейчас рядом с Каме, зная, что через несколько минут за ним закроется дверь, разделяя их, не было ни сил, ни желания. Последняя ночь, так великодушно и безбоязненно подаренная ему Казуей – даже не была его мечтой – больше, чем просто желание, необузданней, чем все, что было у них раньше, сумасшедшей, чем безумие. Она и сном не казалась – такое не приснится. За те часы, что они не спали, Джин вымотал Каме и вымотался сам, больше всего жалея, что не хватает сил снова и снова замучивать своего любимого мальчика ласками и поцелуями, прижимать хрупкое, но удивительно крепкое тело к себе, чувствуя, как тот выгибается в его руках от страсти, опять и опять погружаться в тесный бархат, почти умирая только от того, что никого, кроме него, там не было.
Каме оборачивался, искал его глазами, смущаясь на дружеские подколки Коки и Мару. Джин почти неотрывно следил за ним, как заклинание мысленно повторяя «с тобой ничего не случится, они обещали. А я выйду и найду тебя. Найду, чтоб убедиться, что смогу отпустить тебя. Ведь иначе… иначе тебе будет лучше смириться с моим присутствием в твоей жизни. Потому, что это не обсуждается. И выбора у тебя тоже нет. Ведь я никогда не прощу тебя за то, что появился в моей жизни. Но… с тобой ничего не случится…»
* * * * *
Возвращаться в камеру снова, как и вчера, не хотелось. Никогда бы раньше Аканиши не подумал, каким тяжелым может быть одиночество. Вокруг полно людей, его боятся и уважают. Любой с удовольствием составит ему компанию. Вот только не хотелось этой компании. И сорваться на кого-то из своих парней тоже не хотелось. Уже может даже завтра подойдет охранник с известием о каком-нибудь новеньком смазливом мальчике – нижняя койка пустовать не будет. Но физиология – это одно, а Казуя… Казуя для души. И последние месяца стали тому доказательством. Аканиши с удивлением понял, даже не смотря на уверенность, что Каме делит постель с Уэдой, он все равно радовался его присутствию. Раздражался на вечные руки Тацуи по его мнению совсем не на своем месте, но успокаивался на улыбку и незаметно бросаемые на него взгляды Казуи из-под челки. Каждый раз при встрече отлавливал блеск металла на изящном пальце и был почти готов простить все на свете за то, что кольцо было там же, куда он одевал его год назад.
Пусть сэмпаи и поиздевались над ним вчера, но обещали присмотреть за Каменаши.
- Что, Аканиши, Ямапи был прав? Каме-кун действительно оказался твоим возлюбленным?
- Черт, Такки, я все лишь не хочу, чтоб Пи поимел мальчишку, когда освободится. Не уверен, что он забудет, что так и не заполучил его.
- Вот мы об этом и говорим. Тебя волнует этот парень, хотя он освобождается?
- Тсубаса, так сложно выполнить мою просьбу? Я же знаю, что ищейки у вас на воле остались. Просто назовите свою цену.
- Похоже, мы можем запросить что угодно?
Было совершенно ясно, что семпаи все-таки согласятся, но и от возможности помучить Джина они не хотели отказываться. Аканиши злился и хмурился, но как же сильно они были правы, и если бы он не был таким придурком раньше, последние два месяца прошли бы совсем не так. Такки сказал «ладно, сочтемся как-нибудь». И Джину этого было достаточно, на подлость или нечто невыполнимое семпаи не пойдут и не попросят, а Аканиши действительно было все равно какую цену платить за безопасность Каме на воле.
- Опаздываешь, Аканиши, - охранник стоял у его камеры, но вопреки словам улыбался.
- Больше не повторится, - отозвался заключенный, ступая за решетку и притягивая за собой дверь. – Спокойно ночи.
- Тебе тоже.
Охранник пошел дальше по коридору, проверяя двери, а Джин повернулся к камере. Конечно, глупо надеяться, что Каме остался бы и дальше в тюрьме из-за него. Они же не ТаккиТсу. Каме его не любит.
Все еще представляя себе, как жили бы они дальше, надумай Каме вернуться, Аканиши зашел за ширму и замер. На зеркале над умывальником зубной пастой были выведены буквы «Прости, что был в твоей жизни, НО спасибо большое, что ты был в моей». И вместо подписи непонятный кружок. Джин медленно приблизился, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке, а горло предательски перехватывает.
- Не прощу, - снова, как и когда-то, ответил он в пустоту. – Не прощу и не отпущу. И я в твоей не был. Я в ней есть и никуда не денусь. Даже если ты пока и знать об этом не будешь.
Он взял тюбик и дорисовал второй кружек, пересекая первый, и полюбовался на них.
- Вот так, Каме. Связаны. На всегда. Ты совершил не просто ошибку, попав сюда. Ты очень сильно вляпался, мой мальчик, нарвавшись на меня.