Небольшая зарисовка

[myKazua]

Я не хочу обсуждать то, что сейчас происходит. Смотрю новости, читаю где что появляется.
Но если не от них самих и только икренние комментарии, мы все-равно будем только догадываться.

Мейсу и Джина я вместе не вижу. Это не к тому, что я не желаю им счастья, или против их брака, или еще что подобное. Я даже допускаю, что они могут прожить много лет в браке, устраивающим обе стороны. Но вот я их просто не вижу вместе и все.

То, что ниже, написано под влиянием двух новостных роликов - довольной улыбки Джина в аэропорту и с трудом сдерживаемой улыбки Казуи на презентации Панасоника. Все исключительно моя фантазия. И еще, на Украине снег, а вот в Токио +5 - +8 и пасмурно (во всяком случае это показывает мой меил-агент)

если не передумали, то читать дальше

С вечера шел дождь. Мелкий, моросящий, даже не дождь, а какое-то издевательство. До начала передачи было достаточно времени, чтоб не задумываться об этом.
Каменаши Казуя медленно двигался через парк. Вокруг было на столько тихо, безлюдно и уныло, что даже тоску не навевало. Зонт, под которым он прятался скорее от любопытных глаз, чем от дождя, никак не спасал от будто бы висящих в воздухе капель. Нечто мелкое и секущее, казалось, сыпало вопреки законам природы снизу вверх, оставляя на лице и волосах влажную пыль. Опавшие листья, пожухлая трава, пустые лавочки парка уже давно и безнадежно дожидались снега. Казуя думал о том, что если бы похолодало, и все-таки пошел снег, может, хоть тогда стало бы легче, появилось бы ощущение приближающегося праздника, энергия жить, в конце – концов! Какая-то случайная мысль попыталась образумить его и посмотреть на время. Но не хотелось даже этого.
Блистательный айдол Каменаши Казуя сейчас хотел быть один, мучился и наслаждался этим одиночеством, ненавидел пустоту вокруг себя и радовался тому, что нет необходимости изображать улыбку. На душе было пакостно. В голове стояла спасительная пустота и вяло шевелились какие-то абстрактные мысли, никак не связанные с текущей жизнью.
Он смотрел себе под ноги, не заморачиваясь по поводу покрывающей дорожку тонкой пленки воды, не успевшей стечь в напитанные жидкостью газоны. От его ботинок по луже расходились круги, а он думал, что если похолодает, пока он будет на съемках, то все это станет ледяной коркой. И хорошо бы, чтоб дорожку посыпали песком. Хотя, скорее всего, домой он поедет на такси.
Он скрывался за зонтом от редко пробегающих мимо него по делам людей, ограничив свой обзор до едва ли пары метров, и почти испугался, когда прочные кроссовки и свободные джинсы внезапно объявились в поле его зрения, а чьи-то руки сильно и без позволения крепко обхватили его, прижимая к чьему-то телу. Казуя инстинктивно дернулся, уже замахнувшись для удара, но тут же услышал тихий голос где-то у своего виска:
- Ш-ш-ш. Это я.
В груди разлилась огненная боль, сердце сдавило отчаяние, рука бессильно повисла. Но вопреки окатившим эмоциям ответ прозвучал отстраненно и безразлично:
- Какого черта ты творишь, Аканиши?
- Пять минут, Казуя. Дай мне всего лишь пять минут, - так же тихо прошептал Джин, еще сильнее прижимая несопротивляющегося парня к себе.
Еще один глоток боли от своего имени, еще один пропущенный вдох от силы рук и знакомого тела, еще одна порция знакомого запаха,… еще одна позволенная себе глупость поверить, остаться, не двинуться, обнять свободной рукой, чуть сильнее опуская на склоненные друг к другу головы зонтик, чтоб скрыть лица, прижаться в ответ и прикрыть глаза, уютно принимая подаренную близость.
Обычно первым не выдерживал Джин, начиная ласки. Обычно Джин первым, начинал целовать его шею, чтоб потом отклониться и добраться до губ. Обычно именно руки Джина не могли находиться на одном месте его тела больше пары секунд. Обычно Казуя был слишком уставший, чтоб с радостью воспринимать первые минуты этого напора. И обычно они не обнимались в парке на виду у всех.
Но больше не было обычного Джина. Больше не было привычного мира. Больше не осталось причин и возможностей для повторения подобного.
И Казуя просто позволял этому быть сейчас, помня, что иногда с Аканиши проще согласиться, чем доказывать очевидные вещи почему им нельзя этого делать.
Джин глубоко выдохнул и зашевелился, Казуя приподнял зонтик, чтоб тот мог отстраниться от него. Держа его за плечи, Аканиши заглянул парню в глаза.
«Только не «спасибо», только не «прости». Джин, ты же умеешь ставить меня в тупик своими выводами, придумай что-нибудь, чтоб снова не было так больно от твоего ухода» - почти умолял мысленно Каменаши, отвечая на взгляд.
- Скажи, Казуя, как можно тебя возненавидеть?
Парень невольно хмыкнул, облегченно выдыхая.
- Раньше у тебя с этим проблем не возникало, Аканиши.
- Раньше ты был рядом со мной все время. А теперь…
- Я выполняю свое обещание. Наши обещания, Джин. Помнишь, мы обещали уважать и соглашаться с решениями друг друга? Следовать им.
- Тогда почему мне так плохо?
- Может, нам надо научиться уважать, соглашаться и следовать своим собственным решениям?
- Я и так ему следую, Казуя. Тому, много лет назад принятому. И ничего не могу с этим сделать. Вообще-то… не пытаюсь и не собираюсь, так что…. Каменаши Казуя! Даже если ты дальше будешь сопротивляться и возмущаться, я все равно буду появляться на твоем пути и красть минуты твоей жизни! И это угроза!
Не ожидавший подобной тирады парень прыснул от смеха.
- Э? – только и смог уточнить он.
Аканиши во все глаза смотрел на непритворное, не вымученное веселье в его глазах, почти физически ощущая, как кровь быстрее бежит по венам, как с новой силой хочется жить, чтоб снова видеть его глаза такими счастливыми, его улыбку такой довольной, хотя и повода-то почти не было. Или был?
- Джин, ты на самолет не опаздываешь? – отсмеявшись и так и не дождавшись повторения угрозы, весело уточнил Каменаши.
- Откуда ты…, - опешил Аканиши и довольно прищурился, – Следишь за мной, а, Казуя?
- Больно надо делать это! – так и не сумев серьезно возмутиться, улыбнулся в ответ парень. – Объявляли анонс, что ты будешь вести передачу в студии Лос-Анджелеса. Не вплавь же ты собираешься туда добираться?
- Я ждал тебя недалеко в такси. Знал, где ты будешь идти, - на вопросительно и насмешливо вскинутую бровь парня он помахал рукой, чтоб не перебивал. – Хотел попрощаться, – на мгновенно изменившегося в лице парня он снова помахал рукой. – Вот так, как сделал только что. И сказать все эти слова. И предупредить, что с моей стороны ничего не изменилось, а с твоей я не позволю меняться. И что мне не хватает этих пяти минут каждый день, каждый раз, когда вижу тебя на экране, и… Да, подожди ты! Дай договорить! Так вот! Я позвоню, Казу-чан! – Аканиши бодро отскочил от возмущенно замахнувшегося было парня. – Слышишь? Я позвоню! – он сделал еще несколько спешных шагов под дождем в сторону выхода. – И запомни! Если не возьмешь трубку, я буду все больше и больше любить тебя! – почти кричал он последние слова с приличного уже между ними расстояния. – И еще! Простым «я занят» ты не отделаешься! Слышишь, Казу-чан?! Больше и больше любить!
Широко улыбаясь, он совсем неподобающе достаточно взрослому человеку помахал рукой и бегом отправился к ожидающему его у обочины такси. Ему превосходно было известно, что даже простое «не смей звонить», правильный айдол Каменаши Казуя не станет кричать в общественном месте. И любить себя «больше и больше» тоже не позволит, а значит, обязательно ответит на звонок.
Мир снова не был злым и жестоким, снова хотелось жить. Даже очередной перелет через полмира не вызывал привычного раздражения на расстояния, а крики журналистов в аэропорту так и не смогли испортить радужного настроения.
Мир снова не был грустным и унылым, снова хотелось жить, снова хотелось улыбаться. Этот придурок Аканиши так и не изменится, наверное, что бы ни происходило в его жизни. И вот спрашивается, как можно на него обижаться? Да, возможно, сейчас его нелепые обещания кажутся эгоистическими…. Да почему ж только кажутся?! Тат-чан и Коки его загрызут, если узнают, что они продолжают созваниваться. Томо и Рё в лучшем случае покрутят пальцем у виска, в ином – добавят пару «лестных» эпитетов по поводу его умственных способностей. Но, черт возьми, если он не согласится на звонки Джина сейчас, то потеряет и то единственно возможное, что еще может у него быть от Джина. И добровольно он от этого не откажется.
Каменаши Казуя бодро двигался через парк. Вокруг было тихо, безлюдно и удивительно спокойно. Он прятался под зонтом от любопытных глаз, сохраняя в груди волшебную частичку тепла, подаренную родными руками несколько минут назад, и искренне улыбался своему счастью. Сейчас блистательному айдолу Каменаши Казуе было глубоко плевать на все сплетни, обстоятельства и обиды, он больше не чувствовал одиночества, ведь если Джин готов предложить ему только дружбу, то он воспользуется этим не раздумывая.

п.с. Маш, надеюсь тебя устроит мой ответ на твое "почему"?